Смерть или Вечность?

Норделинова Маргарита

Хоть ты и был странным, всё же мне нравился. Никто больше не называл меня своим цветочком, не приручал и не ухаживал. Ты стал тонкой гранью между холодным мраком и жизненно необходимым мне светом. Было страшно представить, что будет, если ты вдруг исчезнешь и стихии сольются воедино.

Но я старалась не думать о плохом.

Красочные лепестки, обрамляющие серединку из трубчатых цветочков, аккуратно отрезанные скальпелем стебли – неторопливыми движениями я постепенно заполняла страницы альбома. День за днём, неделя за неделей.

Мне

даже казалось, что с тобой я становлюсь прекраснее. Однако моя красота была чрезмерно поддельна. Только посмотри – ты сделал меня искусственной… декоративным цветком, что существует лишь для радости чьих-то глаз.

Как же много времени мне понадобилось, чтобы это понять. Осознать, что тебе нужна была вовсе не я, а моя поддельная прелесть в коллекцию этого жестокого гербария.

И ровно спустя год ты меня срезал.

Сказал, что все мои чувства гипертрофированы, а потому больше не можешь ждать, когда я расцвету. Ты исчез, позволив тьме поглотить свет. Я осталась без солнца, без лекарств. В одиночестве я начала вять и гаснуть. Не осталось и слёз, заменявших мне воду. Мои лепестки постепенно сохли, срезанный стебель болезненно загибался. Альбом с маргаритками безмолвно пылился в нижней полке винтажного комода.

Мой милый и жестокий гербариумист, мне не хватало одной лишь любви, чтобы распуститься…

Ты вернулся, когда я умерла. Бесповоротно превратилась в высохший бесцветный цветок, без чувств и эмоций. Одним из множества в твоём гербарии. Я смотрела на тебя стеклянными глазами и молчала. Что ты со мной сделал, во что ты меня превратил?…

Ты наклонился ко мне, изучая безжизненные тело и комнату. В распахнутом окне выла метель, снег залетал прямо в квартиру, ложась на мои вьющиеся волосы, которые ты однажды перекрасил в рыжий. Родители пили на кухне чай. Они ничего не знали. Теперь все было так, как они хотели.

– В твоей комнате больше не пахнет благовониями. И холодно, – наконец спокойно произнёс гербариумист, закрывая окно. – Чего же ты так, Маргаритка?

Ты достал из комода альбом с гербарием, и в последний раз перед тем, как раствориться с зимним ветром, посмотрел на меня.

– Такое приятное зрелище. В моем гербарии впервые появился человек.

Это был тот случай, когда молчание стало громким ответом. Ты отвёл глаза и растворился с зимним пронзительным холодом.

***

Черта между сказкой и былью как горизонт – лишь призрачна. Ничего в этом мире нет достоверного. Может быть, вся наша жизнь и есть чей-то зашифрованный символ, аллегория. А верить мне или нет – только ваше решение.

21.09.21

Искусство любви и смерти

Мне не передать свою любовь. Она так велика, так самодостаточна, что в один момент сорвалась за рамки реального.

В тот день ты шёл ко мне с букетом весенних первоцветов. Наверное, это были жёлтые мимозы, или может быть, хризантемы. Я долго ждала тебя, свесив ноги с карниза и выдыхая в воздух сигаретный дым. Но на мой палец упал горячий пепел…

Не помню,

что было дальше. Помню только слабые очертания в розовом облаке и чей-то протяжный печальный хор. Все погасло, меня вознесло и стало метать из стороны в сторону, бить об невидимые стены вне гравитации. Я пыталась кричать, но голос исчез, я даже забыла, как он когда-либо звучал… кто-то схватил меня за руку, но было слишком поздно – бездна тянула всё сильнее, причиняя ужасную боль.

«Помоги…»

Я открыла глаза в комнате без света, едва различая перед собой силуэт. Такой родной, до боли знакомый… я хотела произнести твоё имя, но мой голос всё ещё не вернулся назад.

Тогда ты схватил меня за руку и кинулся прочь: в темноту, в бездну наших самых грязных грёз. Мы долго куда-то бежали. Из-за противной темноты я не видела тебя, но чувствовала тёплую ладонь и запах одеколона с мужскими феромонами. Вокруг нас было сотни дверей, но все они пролетали мимо.

Кто мы? Куда мы бежим? Я не могла спросить, но кажется, все понимала.

Наконец мы вбежали в одну из комнат. Там стоял стол, а на нём покрытая тканью картина и белая свеча. Отпустив мою руку, ты медленно подошёл к ним и повернулся. Освещённое, твоё лицо было прекрасно. Я с наслаждением рассматривала каждый изгиб твоего тела и во мне пробуждалось странное, необъяснимое желание…

Ты бережно взял в руки свечу и поджёг ткань, закрывающую картину, а затем – моё платье. Всё вокруг охватило пламя. На пылающей картине изображена мадонна.

Ты вновь хватаешь мою руку, вновь кидаешься прочь из огненной комнаты. Я сбрасываю с себя остатки догорающего платья, оставляя на теле лишь ожоги и серый пепел. Мы бежим, бежим дольше, чем в прошлый раз.

Зачем ты делаешь это со мной? Лукавый блеск садизма в глазах виден даже в непроглядном мраке. Ты маньяк, чью душу я в экстазе романтизировала, а теперь хочу кричать: "Не лезь мне в сердце!" Ты жадно высасываешь последние капли сил.

Я беспомощна, слаба, до невозможности уязвима… кажется, тронь меня сейчас пальцем – разобьюсь на тысячи осколков, и никто меня не соберёт. Я так хочу любви, так хочу заботы. Обними меня, отведи смотреть на крышах рассветы, а не мрачные тоннели лабиринта и камер пыток. Но твоя любовь специфична.

Мы снова в тёмной комнате. Мои глаза давно привыкли к мраку – как снаружи, так и внутри нас. Ты грубо отбросил мою руку и прижал к твердой поверхности. В середине комнаты на полу лежит пистолет. Я покорно стою у стены и смотрю как твоя рука уверенно поднимает холодное оружие и целится в моё тело.

«Поцелуй меня…»

Выстрел.

Я в крови.

Алая комната.

Звук падения…

Зажимаю рану в груди, словно это поможет остановить кровотечение. Я не кричу, хотя мне очень больно. Я не желаю себя спасти.

Я смеюсь. Я так тебе благодарна.

Я так тебя ненавижу.

Я так тебя люблю…

Ты подошёл ближе и сел на колени. Совсем рядом. Улыбаешься и капаешь на мои кровавые губы настойку морфия. Прижимаешь к себе и что-то безумно шепчешь про страсть и отчаяние. Твои слезы смывают кровь с моей обнажённой обугленной спины. Мы одни во всем мире. Это искусство любви и смерти. Грязная, двуличная эстетика, неописуемая ничем.