Смерть императора
Шрифт:
Хозяин сделал вид, что не замечает язвительных реплик. Вокруг них уже собралась кучка зевак – не каждый день увидишь, как римский трибун покупает себе коня. А значит, торговаться будут долго.
Приск тем временем все ходил вокруг красавца-гнедого, не решаясь вспрыгнуть в седло. Жеребца берегли – едва красавец навалил кучу, как тут же появился мальчишка-раб и собрал конские яблоки в корзину – чтобы навоз не набился гнедому в копыта. Загон же посыпали опилками да соломой.
– Выведите его вон туда на поле, – указал Приск. – Да установите
Урагана вывели, как было приказано, Приск вскочил в седло и, взяв из рук Куки заранее приготовленные дротики, погнал жеребца вперед. Скакун легко перешел в галоп, летел лихо, Приск метнул оба дротика точно в цель, но едва натянул повод, как жеребец тут же остановился.
– В самом деле чудесный конь… – согласился трибун с хозяином гнедого.
– Зачем он тебе, Гай? – покачал головой Кука. – Красив, не спорю. Но домой ты вернешься на своих двоих – не надо быть предсказателем, чтобы это предвидеть.
Приск повернул жеребца и подъехал к Малышу.
– Ну, что скажешь?
– Если тебе биться придется на мечах, – отозвался фабр, – такой конь подойдет. Невысок и легок в движениях. Да и против одного катафрактария выстоишь – Ураган от тяжелого конника увернется. – Он никогда (или почти никогда) не перечил Приску. Но прекрасно понимал, что покупку не стоит перехваливать – иначе не удастся сбить цену. – Вот только выносливость его сомнительна.
– Я клянусь… – взвился продавец.
– Какая бы цена ни была – дели натрое, от нее и торгуйся, – шепнул Кука старому товарищу.
– А ты какого выберешь? – спросил трибун у Малыша.
– У меня уже есть кобыла, немолодая, выносливая. Нового скакуна мне не надобно. Зачем зря монеты тратить? Мою долю отдай золотом. Яна дом коплю.
– И ты, Кука?
– Я пешком пойду, деньги сэкономлю.
– Э, так не пойдет! Мы все едем верхом. И еще придется для поклажи мулов взять! – возразил Приск.
– Еще и мулов покупать! Это ж настоящее транжирство…
– Адриан платит! – шепнул Приск.
Впрочем, торговцы и так поняли, что денежки у римлян при себе немалые, и разохотились задрать цену прям заоблачную.
– Это не те ли денежки, что нашли в развалинах дома Александра? – спросил Кука так же шепотом. – Говорят, твои легионеры их сперли.
– Ничего подобного. Они просто положили их в надежное место, – парировал Приск. – А то вокруг шляется столько всяких оборванцев. А Тиресий в провидческом сне их обнаружил. Ну и первым наместнику доставил.
– О… я бы отдал серебряный денарий, чтобы поглядеть, какие были у вас с Афранием рожи, когда открыли сундук, а в нем нашлись одни обломки мрамора…
– Давай денарий, я тебе изображу, – предложил Приск.
– Господин, господин, не желаешь ли взглянуть на этого жеребчика, – подкатил к Куке торговец конями, темноликий немолодой то ли грек, то ли полукровка. – Он не слишком молод годами, но такой и нужен в пустыне…
– Это ты про себя говоришь?
– Вон про того вороного! – Торговец указал на жеребца в загоне.
Кука сморщился, всем своим видом показывая, что скакун ему не нравится.
– Да это просто старая кляча! – возразил он.
Но, судя по тому, как хитро прищурились глаза преторианца, Приск сразу понял – Куке жеребец приглянулся. Однако симпатия эта пока не была взаимной – едва Кука подошел, конь начал фыркать, взбрыкивать и показывать свой норов.
– И сколько? – спросил Кука равнодушно.
– Семьсот денариев…
– Да ты с ума сошел… Да я слона за такую цену куплю. Даже двух. – И, загнув два пальца на правой руке, изобразил – двести.
От подобной наглости торговец конями на миг онемел.
– Да поразит тебя стрелами Меркурий…
– У Меркурия нет стрел…
– Есть… он спер перун, мечущий молнии, у Юпитера, – заявил торговец, неплохо разбиравшийся во взаимоотношениях богов Эллады. – Как раз для таких случаев, чтобы поражать всяких проходимцев, что мешают честным торговцам делать свое дело. И мне, Менелаю, просто стыдно сбавлять за этого красавца цену. – Шесть сотен и еще пятьдесят.
Кука пожал плечами и добавил жестом левой руки еще пятьдесят.
– Пожалуй, мы успеем пообедать, прежде чем они договорятся, – шепнул Приск Малышу.
– А ты не будешь торговаться? – удивился Малыш.
– Пусть Кука противника сначала измотает – так это делают теперь в бою ауксиларии. А уж потом наступит черед легионов.
Вернувшись с рынка верхом на Урагане, Приск с изумлением увидел у ворот виллы Менения. Парень был не в форме вигила, а в обычной тунике и накинутом поверх плаще. За плечами висел дорожный мешок на коротенькой фастигате [39] .
– Что-нибудь случилось? – спросил Приск.
39
Фастигата – палка, на которой солдаты носили поклажу.
– Я хочу тебе служить, трибун.
– Но ты же вигил.
– Я – свободнорожденный, значит, могу уйти со службы. Потеряю льготы – невелика беда. Но если ты попросишь – меня вмиг отпустят.
– И почему ко мне? Хочешь поступить в одну из тысячных когорт? Я замолвлю словечко.
– Нет, лично тебе хочу служить. Таких людей, как ты, я никогда прежде не встречал. Потому колоном [40] могу у тебя стать.
– А почему не хочешь поступить в когорту?
40
Колон – здесь денщик.