Смерть как средство от бессонницы

Агалаков Павел

– Напарника, партнера, не один ли хрен? Убийца и есть убийца. Так зачем он тебе-то понадобился? Им же Тюрин из Советского РУВД занимается.

Андрей на секунду задумался, подбирая ответ, и сказал:

– Там пара нестыковок обнаружилась. Я предполагаю, что он еще в одном деле замешан. Им-то как раз я и занимаюсь.

– Так ты в самое время пришел. – Сергей понизил голос и проговорил почти в ухо Ильину: – Его вчера в пресс-хату определили, на чистуху ломают, так что, если хочешь, он и твоего жмурика на себя возьмет.

Ему один хрен пятнашка светит.

Андрей отшатнулся и ощутил внутри себя липкое, мерзкое чувство отвращения к этому вот старшему прапорщику, стоявшему перед ним.

– Давай так, – заметив движение Ильина, Гуцану сменил тему разговора. – Мы с тобой за встречу посидим, отметим, а ближе к вечеру, когда начальство свалит, я тебя без всяких бумажек к Лукьянову проведу. Допрашивай, сколько влезет. Идет?

– Мне пить нельзя, врачи пока не разрешают.

– Зато мне можно. Ты просто посидишь со мной за компанию, а то одному как-то не с руки. Лады?

Глава 3

– Иван Митрофанович, – обратился Ильин к Михалеву через селектор. – Я настоятельно прошу вас приложить все усилия и перевести Лукьянова из СИЗО в больницу, выделить отдельную палату и обеспечить круглосуточную охрану.

– Каковы причины такой просьбы? – сухо поинтересовался голос из селектора.

– Их несколько. Первая: Лукьянов жестоко избит.

– Кто?..

– Сокамерники. Его определили в пресс-хату и выколачивают чистосердечное признание.

– Откуда такая информация?

«От верблюда», – хотел сказать Ильин, но вовремя спохватился и ответил:

– Я сегодня был в СИЗО и разговаривал с ним. Ко мне привели не человека, а кусок окровавленного мяса. Он вошел в допросную и сказал, что на все согласен, готов подписать любую бумажку, признаться в убийстве кого угодно. Сейчас как вороны слетятся нечистые на руку следователи и повесят на него столько глухарей, сколько во всех зоопарках мира не сыщется.

– Второе?

– Прошу отстранить следователя Советского РУВД Тюрина от расследования и передать все материалы по данному делу мне под личный контроль.

– А это с какой радости? – в голосе Михалева послышались нотки недовольства и раздражения.

– Следователь Тюрин известен всему нижегородскому уголовному розыску своим топорным стилем работы. Ему плевать на выяснение обстоятельств преступления, главное – раскрываемость.

– И что в этом плохого? – недоуменно спросил Иван Митрофанович.

– А то, что для него выбивать показания, – это нормальное явление. За такой вот, извините, стиль работы ему даже прозвище дали – Коновал. И третье: если Лукьянов подпишет чистосердечное, то расследовать дело нам будет ой как сложно, я бы даже сказал, невозможно.

– Что-то вы, Андрей Михайлович, больно раздухарились, – вполне спокойным тоном сказал Михалев. – Такое чувство, что есть зацепка. Выкладывайте.

– Скорее соображение, – переведя

дух, проговорил Ильин. – Меня смущают два обстоятельства. Одно – то, что подозреваемого буквально после первого допроса направляют в изолятор и сажают к прессовщикам. С одной стороны, все понятно. Есть мотив, оружие и вполне возможный убийца. С другой стороны, никто не отменял презумпцию невиновности. Из него выбивают чистосердечное признание. Еще одним обстоятельством является тот факт, что ему до сих пор не дали встретиться с адвокатом. Он мне рассказал об этом. Лично у меня складывается подозрение, что его намеренно хотят убрать. Он признается в убийстве, возьмет на себя несколько глухарей и сядет пожизненно либо по какой-то причине умрет в камере.

Иван Митрофанович несколько секунд молчал, обдумывал полученную информацию. Андрей хотел добавить еще пару доводов, но селектор внезапно ожил.

– Хорошо, – сказал Михалев. – Допустим, вы правы, но где гарантии, что он не попытается бежать?

– Я видел этого человека. Он искренне не понимает, за что его задержали. Я беру всю ответственность на себя.

– Ладно, – сдался Иван Митрофанович. – Будь по-вашему. Завтра его заберут из СИЗО и определят в больницу.

– Нет! – заявил Ильин. – Надо забрать его сегодня. Он может не пережить эту ночь.

– Хорошо, – нервозно сказал Михалев. – Сегодня он окажется в больнице под круглосуточной охраной. Завтра с утра дело будет у вас. Вы лично отвечаете за его завершение. У вас все?

– Да, Иван Митрофанович, спасибо.

– Ну, Ильин, смотри. До связи. – Начальник отключился.

Андрей удовлетворенно кивнул, поднял трубку телефона и набрал номер.

– Четыре «А», оперативный отдел, Грибин, слушаю, – прозвучал голос Михаила.

– Миша, это Ильин. Леша на месте?

– Да. Только подошел.

– У тебя все готово?

– Осталось только распечатать.

– Давай заканчивай и все ко мне.

– Понял, – сказал Грибин и отключился.

Глава 4

– Алло, слушаю, – с сильным кавказским акцентом сказал человек, приложив мобильный телефон к уху.

– Сурен Мирзоевич, это я, – взволнованно протараторил его собеседник. – Вы меня слышите?

– Да, – сухо ответил кавказец.

– Вы же сказали, что все будет улажено?

– Что-то не так?

– Сегодня приходил полицейский и допрашивал Вику.

– И что Вика сказала?

– То же, что и другим.

– Правильно. Тогда чего ты боишься?

– Он забрал записи с камер видеонаблюдения.

– Ты до сих пор не уничтожил их?

– Закрутился. Хотел сегодня это сделать, но не успел.

– Ай-ай. Как неосмотрительно с твоей стороны. Но я думаю, дело поправимое. Как того полицейского зовут?

– Лейтенант Алексей Копылов.

– Лейтенант? – с усмешкой протянул кавказец.