Смерть Клеманса Перье

Упит Андрей Мартынович

Господин Перье открыл глаза. Метрах в полутора над ним нависал серый свод, ясно виден был толстый слой пыли, по ней медленно полз большой жирный паук. Господин Перье не успел заметить, спрятался ли он в темный угол или схватил на полпути добычу. Резкая боль в затылке заставила его повернуться на бок. Поворачиваясь, он услышал треск отрывающихся от земляного пола волос, но эта боль была пустячной в сравнении с тем пламенем, которое обожгло его голову по самую шею.

Повернувшись на бок, он понял, почему очнулся. Бок о бок с ним лежал кто-то, закутанный с головой в пальто, и все время, как будто в такт какой-то неведомой музыке, толкал его в бок коленом. Взгляд господина Перье скользнул по соседу,

и он увидел разодранную по самую голень штанину и вылезшую из нее заскорузлую, грязную ногу. В порыве отвращения он хотел повернуться на другой бок, но застонал и перестал шевелиться. Затылок был словно налит свинцом, и при первой же попытке сдвинуть эту немыслимую тяжесть на глазах выступили слезы. С другого бока, чуть повыше пола, на господина Перье смотрели чьи-то будто стеклянные глаза.

— Не брыкайся. Лежи спокойно.

Слова эти господин Перье услышал сквозь неясный странный гул. У самых глаз глядевшего на него человека мелькнула большая грязная рука и стерла со лба темное пятно. Потом он различил целый ворох жестких черных волос. Господин Перье осторожно просунул руку под затылок и ощупал пол. Пальцы его попали во что-то липкое.

Губы соседа скривились в усмешке.

— Здорово они тебя отделали. Это за что же?

Господин Перье не счел нужным ответить. Даже стиснул зубы, чтобы не застонать. Это наверняка был один из этих негодяев, этих революционеров. Стоит ли такому рассказывать, что он попал сюда по недоразумению и что скоро появится с извинением офицер или комендант и освободит его? Солдата он простит, но Жонара — никогда… Мысли господина Перье снова завертелись вокруг сегодняшних событий, и он на время забылся.

Однако постепенно он стал прислушиваться к раздававшимся вокруг звукам. Под полукруглыми сводами подземелья стоял глухой гул. То замирая, то усиливаясь, он будто вторил сам себе. Разговор вполголоса — как плеск воды о камни… Всхлипы, тихие стоны, сдержанные рыдания… Господин Перье приподнялся на локте. Узкий проход был битком набит людьми. Один стоял, прижимаясь к стене, будто у него был перебит позвоночник, и склонив голову под низким сводом, искал руками опоры. Другой сидел, откинувшись к стене, третий обхватил руками колени и положил на них голову. Но большинство лежало: свернувшись в клубок, на боку, ничком, раскинув руки, или на спине, неподвижно, как мертвецы… Напротив оконной ниши еще можно было что-то разглядеть. Дальше сводчатая пещера уходила куда-то в казавшуюся бесконечной тьму. Лишь кое-где выступали из нее неясные очертания скорчившихся, сбившихся в кучу человеческих фигур.

На господина Перье напал чих. Нестерпимая отвратительная вонь лезла в нос, от нее першило в горле. Человеческие испражнения, испарения грязных тел… будто где-то близко была скотобойня или свалка. И ужасная промозглая сырость, как в старом обвалившемся колодце. Лоб господина Перье покрылся холодной испариной. Он стиснул зубы, чтобы они не стучали.

Стеклянные глаза соседа уставились на него с явным любопытством.

— Как ты сюда попал? Снабжал Центральный комитет [12] украденной из домов сбежавших буржуев провизией? Или, может быть, служил швейцаром в Комитете общественной безопасности? Такие господчики, как ты, умели примазаться. А наши хлопали глазами и напринимали всяких буржуев и провокаторов. Ты, должно быть, опоздал вовремя перекинуться на их сторону? Или слишком мало федератов предал? Теперь, брат, поздно, теперь лежи в одной компании с нами…

12

Центральный комитет — подразумевается Центральный комитет Национальной гвардии, военно-политический центр восставшего парижского пролетариата; состоял преимущественно из рабочих и ремесленников.

Мысли господина

Перье цеплялись одна за другую по каким-то странным ассоциациям. То он вспоминал, как стоял на солнцепеке возле своего дома и смотрел в окно мадам Лизандер, то перенесся мыслями к воротам Сен-Клу, где встречал войска освободителей-версальцев… Горечь сознания незаслуженной обиды и страшной несправедливости сжимала горло. Потом он вспомнил, что обещал в пять часов угостить мадам Лизандер вином и бисквитами. Если он вовремя не вернется домой, она тщетно будет стучаться в дверь… Господин Перье нервно заерзал на месте, но резкая боль в затылке заставила его лежать смирно.

— Скажите, приятель, который теперь может быть час?

Сосед взглянул на окно, из которого все время тянуло холодом.

— Когда ты очнулся, где-то пробило три. Теперь, пожалуй, около четырех.

И верно, сквозь наполняющий подземелье гул послышался отдаленный бой часов, но сосчитать удары было невозможно. Во дворе поднялся шум. Звенели подковы, стучали колеса, раздавались чьи-то вопли, что-то хлюпало за окном, мелькали штыки конвойных.

Господин Перье вздохнул:

— Скажите, приятель, как тут попасть к офицеру или коменданту?

— К коменданту? Ты сам хочешь к коменданту? У тебя тут осталось что-нибудь? — Сосед постучал пальцем по лбу. — Отсюда ты уж никуда не попадешь. Разве что уведут в Трокадеро, Версаль или еще на какую-нибудь бойню.

Господин Перье отвернулся. Ясно, — один из этих бандитов, которые действительно заслуживают только пули или виселицы. Но обидно, до глубины души обидно, что ему, порядочному гражданину, приходится валяться тут вместе со всякими бродягами и подонками Парижа. Почему так долго не идут освободить его? Уже четыре часа. А в пять мадам Лизандер постучится в дверь…

Человек, лежавший с другого бока, опять принялся толкать его коленом. Господин Перье в сердцах перевернулся на спину, и в затылок ему снова впилось множество мелких иголок.

Сосед продолжал свои рассуждения:

— Надо бы тебе перевязать башку, а то вымажешься, как свинья. Видать, стукнули тебя как следует. Где они тебя сцапали?.. Посмотри, нет ли у тебя носового платка. Я подсоблю…

Господин Перье не счел нужным ответить. Этот мужлан считает возможным держаться с ним как равный. Он лежал и смотрел вверх. Паук снова выполз из своего убежища и сновал взад-вперед. Теперь было видно, что он протянул основу для большой паутины и старательно скрепляет поперечные нити. Было из-за чего стараться: в просвете окна с веселым жужжанием носились мухи.

Господин Перье задремал, но по-настоящему заснуть ему не удалось. В третьем или четвертом отделении подвала вдруг поднялась суматоха, загремел замок, двери с грохотом растворились, и арестованные сгрудились в проходе. Обитатели ближнего угла тоже подняли головы и повскакали на ноги. В падавшей от входа полосе света сверкнули штыки. Раздавалась сердитая команда и грубая ругань, кого-то ударили прикладом, кто-то возмущенно кричал, кто-то стонал. Целую партию выгнали во двор. Некоторых волоком поволокли по лестнице, и сабли гусаров звенели, ударяясь о каменные ступеньки. У двери мелькнула офицерская фуражка, и сердце господина Перье забилось, но фуражка тут же скрылась. Двери захлопнулись, загремел замок. Притихшие было арестанты снова зашептались. Сосед приблизил лицо к самому уху господина Перье:

— За сегодняшний день это уже третья партия. Первый раз даже мы слышали залп. Наверно, расстреляли тут же во дворе монастыря. Может быть, и сейчас услышим.

Очевидно, прислушивался весь подвал. Под сводами стоял лишь тихий шорох, похожий на шум листвы во время дождя. Но залпа не последовало. Шепот становился все громче, снова раздавались стоны и плач. Сосед опять зашептал в самое ухо господину Перье:

— Говорите тише — тут шпионы. Сегодня мы одного уже опознали. Изо всех сил ругал Тьера, Мак-Магона и всех версальцев. Нашлись дураки, которые ему поддакивали. Утром всех увели.