Смерть клерка

Кэмпбелл Фиона

— Спасибо, — подчеркнуто вежливо поблагодарил он, вытирая стол бумажной салфеткой.

— Классные у вас волосы, — сказала официантка, жуя ярко-голубую жвачку. — И повязка на глазу прикольная. У меня тоже такая была.

— Это после несчастного случая, — пояснил Кэндзи, отхлебнув кофе.

— Беда.

Официантка, продолжая яростно пережевывать жвачку, повернулась к Идзо и вопросительно дотронулась до кофейника.

— Нет, спасибо, — сказал Идзо, прикрыв ладонью чашку.

Поздно — обжигающий кофе уже лился на руку.

Идзо взвыл от боли.

— Эй, что ты делаешь?!

— Не надо было руку подставлять! — парировала официантка и надула огромный голубой пузырь.

— Надо было спросить перед тем, как наливать!

Подумав, девушка заявила:

— Администратора сегодня нет. Вам некому жаловаться .

— Размечталась! — Идзо неожиданно встал, официантка попятилась назад. — Я не собираюсь лишать тебя работы. Ты, наверное, многим здесь доставляешь радость одним своим присутствием.

Идзо отправился в туалет, а официантка за стойку.

Кэндзи закурил, вытащив из кармана статью, вырванную из журнала Эрико. Он перечитывал ее сотни раз. Сгибы давно истерлись, а Кэндзи мог пересказать статью наизусть слово в слово. Там говорилось о женщине, которая двадцать лет назад была известной личностью, телеведущей, но уже многие годы сторонится светской жизни и славы. Бывшая владелица роскошных домов в Токио, Париже и Нью-Йорке, обладательница нескольких спортивных европейских автомобилей и невеста перспективного режиссера сейчас жила в одиночестве где-то в Токио.

«В один момент меня ужаснуло то, куда катится Япония, — цитировались ее слова в статье. — На взлете моей карьеры мне не раз предлагали чудовищные суммы денег за встречи с мужчинами наедине или за то, чтобы я пела на вечеринках, на которые солидные мужчины приходили с девочками, годящимися им в дочери, хотя у самих были семьи, ждущие их по вечерам дома. Я пыталась говорить об этом, призывая внимание общественности. Но меня не слышали. Поэтому я решила закончить свою карьеру и теперь живу скромной жизнью».

Причины, приведенные журналистом, написавшим статью, были более прозаичны. Он заявлял, что Хана Хосино и ее прекрасный режиссер на самом деле пользовались славой и богатством без лишних упреков совести. Они устраивали шикарные вечеринки, на которых наркотики, алкоголь и секс не входили в запретный список. Не стесняясь, афишировали свободные отношения, которые устраивали обе стороны, пока Хосино не закрутила роман с известным политическим деятелем, частым гостем в их доме. Политик вскоре охладел к Хосино, а она не могла принять этого. Бесконечные телефонные звонки, письма, подарки и даже попытка суицида. Ничего не помогло. И тогда она решила уйти со сцены на время, чтобы зализать раны, но больше не вернулась.

Статья ничем не могла помочь Кэндзи, сколько ни перечитывай. Он так и не выяснил, где живет Хана Хосино, как ее найти. А даже если бы знал адрес, неизвестно еще, что она скажет на его предложение… При свете дня его план

казался сплошным безумием. Лучшее, что можно сделать — пойти к Гото и во всем признаться. Но имеет ли он право?.. Ведь это означает снова потерять работу, а с ней и уважение семьи. Сейчас они так гордятся им. Все, кроме Эрико. Впрочем, Кэндзи и не надеялся на чудо. Признаться, что у него нет работы, да и никогда не было?.. Нет, это невозможно! Он обязан справиться. Вот он, тот счастливый случай, та возможность, которую он ждал всю свою жизнь. Он примет вызов судьбы и покажет всем, кто в нем сомневался, из какого он теста! Он должен.

Кэндзи потер виски. Голова снова раскалывалась. Яркий свет то и дело вспыхивал в правом глазу. Такое теперь часто случалось с памятного вечера в конференц-зале. Надеясь, что зрение возвращается, Кэндзи записался к врачу.

Сзади хлопнула дверь. Кэндзи поднял взгляд — Идзо подошел к столику. Официантка, развалившаяся на стойке, нагло посмотрела на него. Он мило улыбнулся ей и сказал не вешать нос.

— Ну что, какие предложения? — спросил Идзо, упав на голубой пластмассовый стул напротив Кэндзи, который внимательно рассматривал через лупу фотографию в статье.

Идзо был не в лучшем настроении, потому что накануне конкурирующий коммивояжер украл его чемоданчик со всем содержимым. Как понял Кэндзи, бизнес беспощаден.

— Знаешь, я где-то видел эту фотографию раньше. Только не могу вспомнить.

Кэндзи отложил лупу, посмотрев на снимок вновь с расстояния вытянутой руки. Словно это могло помочь. Где-то в уголке памяти… Вдруг в глазу резко вспыхнул яркий свет, и в памяти возник образ точно такой же фотографии, только черно-белой. Кэндзи прищурился. Внизу фраза, написанная от руки… Рамка… Вроде бы, хрустальная…

— Вспомнил! — Кэндзи хлопнул по столу обеими ладонями — привычка, которую он перенял от Идзо. — Я пришел на собеседование к Инагаки в кабинет. А фотография стояла в рамке у него на столе. Она чуть не упала. Помню, он сильно разозлился…

— Фанат, наверное, — сказал Идзо, безразлично разрывая пластмассовую чашку на полоски. — Что мне теперь делать без чемоданчика?.. Ума не приложу.

И начал гонять по столу обрывки.

— Не только, Инагаки сказал, что возглавляет ее фан-клуб!

— Ну и чего мы тогда тут сидим?! Пошли!

Не раздумывая, Идзо вскочил на ноги. Кэндзи всегда поражала его решительность.

Глава 31

— Готов?

Кэндзи пробирался по задворкам банка мимо длинного ряда разноцветных мусорных баков, разговаривая по телефону с Идзо, находившимся внутри здания. Кэндзи увидел почтовый фургон и водителя, который как всегда лежал на передних сиденьях, слушая музыку в огромных наушниках.

— Дай мне еще несколько минут, — сказал Идзо в трубке. — Чтобы Инагаки спустился на цокольный этаж, а потом поднимайся.