Смерть консулу! Люцифер
Шрифт:
— Неужели бретонка может говорить таким образом? Да притом ещё роялистка! Неужели вы забыли доблесть ваших родных? Все ваши умерли за то, во что они верили, а вы хотите, чтобы я отказался от их дела? Но вы должны любить меня уже за одно то, что я хочу отомстить за них.
— Но вы затеваете безумную борьбу! Бороться с Бонапартом! Но ведь это значило бы бороться с судьбой. Разве вы не видите, что сам бог войны руководит этим человеком! Он уничтожит вас, как уничтожил всех, кто осмеливался нападать на него.
— Так как он силён, то нужно, следовательно,
Он провёл рукой по своему побледневшему лбу и, тряхнув головой, сказал с улыбкой:
— Какая нелепость! Нам остаётся только несколько секунд, чтобы перемолвиться несколькими словами о своей любви, а мы тратим их на разговоры об этом корсиканце. Я мог бы упрекнуть вас, Эмилия, в том...
— Садитесь около меня.
Он сел рядом с нею на оттоманку. Они были так близко друг к другу, что аромат духов, которыми было надушено платье Эмилии, окутал Сан-Режана, как облако. Тихонько он обнял её рукой за тонкую талию и быстро стал её целовать.
— Ты придёшь? — прерывающимся голосом спросил Сан-Режан.
Она не отвечала, но по глазам видно было, что она согласна.
— Мы можем укрыться у одной модистки, которая живёт на улице Дракона. Её квартира так устроена, что для нас нет никакой опасности. Я дам вам точный адрес и сообщу пароль. Я перееду туда через три дня. Для виду мне нужно будет исчезнуть из Парижа, но я вернусь обратно переодетым и неузнаваемым.
— Как я боюсь всего этого! Но как же я могу прийти к вам? Меня узнают, за мной будут следить и таким образом найдут и вас!
— Всё будет тщательно подготовлено заранее! Вы не подвергнетесь никакой опасности, положитесь на меня.
Лестница загудела от тяжёлых шагов Лербура, и они быстро отскочили друг от друга. Лербур появился с листом в руке.
— Вот список вещей, которые мне нужны, и цены. Смотрите, не потеряйте.
Сан-Режан, не посмотрев, сложил бумажку и сунул её во внутренний карман. Взяв шляпу и палку, которые он при входе положил на стол, он поклонился мадам Лербур и сказал:
— Извините, гражданка. Я должен вас покинуть. У меня сегодня ещё много дел, а завтра я опять отправлюсь в путь. Обещаю прислать гражданину Лербуру кружева, если только найду достойные вас, и прошу его поднести вам их от меня.
— Ну, Леклер, без глупостей! — с добродушным ворчанием заметил Лербур. — Молодой человек должен быть экономным. Не забудьте, пожалуйста, относительно фризских сукон. Это вещь солидная. И пишите нам о себе.
— Это не так легко. Впрочем, я постараюсь, чтобы доставить вам удовольствие.
Поклонившись ещё раз Эмилии, он вместе с Лербуром спустился в магазин.
Там уже сидел старинный покупатель Германсии и Зои, рассматривая галстуки и перчатки и обмениваясь с продавщицами старомодными любезностями.
Сан-Режан прошёл мимо него, разговаривая с Лербуром:
— Не рассчитывайте получить от меня письмо из Германии
— Великолепно! Мы разопьём их вместе! До свидания!
Они пожали друг другу руки, и Сан-Режан спокойно направился по улице С.-Оноре. Дойдя до улицы Сухого Дерева, он вошёл в гостиницу «Красный Лев», где остановился, вернувшись в Париж.
Браконно был так сбит с толку этим отсутствием предосторожностей, что на него напало даже сомнение, и он стал себя спрашивать, уж не отказался ли действительно молодой человек от своих планов, чтобы наслаждаться любовью прекрасной Эмилии вместо того, чтобы замышлять зло против первого консула.
Но затем, подумав хорошенько, он сказал себе, что эта видимая невинность не что иное, как самая тонкая хитрость. После этого он с большим, чем когда-либо, вниманием принялся следить за мнимым Виктором Леклером. Фуше, которому он доложил о своих похождениях, по-видимому, был не совсем доволен его образом действий относительно маркиза де Поммадера.
— Вы наделаете мне неприятностей во дворце, — сказал он. — М-me Бонапарт больше, чем когда-либо, ухаживает теперь за знатью. Дня не проходит, чтобы она не вернула какого-нибудь знатного эмигранта, который возвращается во Францию для того, чтобы усиливать брожение, вести интриги и фрондировать против правительства. Сен-Жерменское предместье появилось опять: вернулись Монморанси, Нарбонны, Мортмары... Уверяю вас, что если бы сам граф д’Артуа попросил разрешения вернуться под тем предлогом, что он не является наследником престола, то ему немедленно вернули бы его Багателль и просили бы не стесняться и завести там свой собственный двор... Этот Поммадер, конечно, будет жаловаться, и Бонапарт грубо объявит мне, что мне лучше заниматься филадельфами и происками генерала Моро, чем аристократами.
— Но, гражданин министр, генерал Моро, хотя и не принимает участие в заговорах, однако в сильной оппозиции к правительству консулов. У него есть партия в сенате. Да и половина армии ему предана. Он, вероятно, раскаивается в том, что принял участие в движении в брюмере. Наконец он окружён женщинами, его тёща и жена дают ему плохие советы...
— Ну разве это повод для того, чтобы подозревать его в заговоре против правительства! Человек, столь доблестный, как он... Но он просто бельмо на глазу первого консула.
— И особенно Жозефины...
— Чёрт бы их всех побрал! И с мужчинами-то трудно управляться, но если ввяжутся женщины!..
— В ваши намерения, я полагаю, не входит, чтобы я прекратил слежку за Сан-Режаном?
— Конечно, не входит! Это агент Жоржа в Париже. Это правая рука шуанов в данное время. Сан-Виктор уехал в Англию... ну, и пусть он там остаётся. Это тоже очень опасный человек. Но не спускайте глаз с Сан-Режана и его друзей.
— А как насчёт Лербура?
Фуше перелистал дело, лежавшее перед ним на столе.