Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера
Шрифт:
– Я не собираюсь писать ее портрет.
– Но это то, как я знаю ее. То, как понимаю. У нее не черные волосы и не карие глаза, как у всех прочих, потому что она не похожа на других. Она ни на кого не похожа. Это слышно в ее голосе. Растягивает гласные, путает ударения, словно она из другой страны. Однако я побывал везде – и никогда не слышал ничего подобного. Просто взглянув на нее, можно заметить разницу. Ей всего двадцать два года, но душа у нее старая. Эта не молодая душа видна в ее не карих глазах. Она проявляется в ее походке и поступках. Каждый шаг,
– Однажды я видел, как она вмешалась в драку двух солдат. У одного был разбит нос, и он обнажил меч. Лицо другого побагровело от ярости, и он злобно рычал. Все остальные – крупные мужчины, некоторые с оружием – попятились. Она подошла прямо к драчунам и отвесила пощечину сначала одному, потом другому. Я не мог поверить своим глазам. Полагаю, не я один. Леди Далгат проделала то же самое с непокорной лошадью.
– Отвесила пощечину?
Шервуд снова усмехнулся. Его настроение определенно улучшилось по сравнению с их первой встречей.
– Нет, но… в общем, лошадь вставала на дыбы и брыкалась, а Ниса – то есть леди Далгат – действовала без колебаний. Она положила руку на шею животному. И лошадь расслабилась, сразу успокоилась.
Художник продолжал смотреть на мольберт. Затем моргнул и рассмеялся. Смущенная улыбка скользнула по его губам.
Ройс молчал, выжидая, не скажет ли Шервуд что-нибудь еще. Когда уже решил, что тот закончил, художник заговорил снова.
– Она печальна, – произнес он. – Думаю, одинока.
– У нее только что умер отец.
– Дело не в этом. Я приехал до его смерти. Тогда леди Далгат тоже была грустной. На самом деле, она хорошо перенесла смерть отца, очень стойко. Однако ее преследуют сожаления. Вот что я чаще всего в ней замечаю. Она обращается с ними, как… вы со своим плащом. Прячется за ними. Вот почему ее так трудно разглядеть.
Шервуд говорил о Нисе Далгат с восторгом, причиной которого могла быть только увлеченность, сильная и недавняя. Очевидно, теперь он заявит, что эта дама обладает проницательностью, не свойственной простым смертным, и все же…
Холод и жара почти не тревожат вас, в отличие от вашего друга, однако лед, снег и корабли… ах, корабли!
Если бы она добавила собак и гномов к списку вещей, которых он избегал, Ройс решил бы, что она его знает. И ее замечание о воде… Ройс умел плавать, иногда у него не было выбора, но он избегал озер, рек и океана. Терпеть не мог отсутствия твердой почвы под ногами. Лодки и пристани были еще хуже. Они нарушали его чувство равновесия и вызывали тошноту. Ройс никогда никому об этом не рассказывал. Только дурак болтает о своих слабостях. Ниса Далгат узнала о них, просто взглянув на него.
Он заметил прикрытую тканью картину за столом:
– Это ее портрет?
– Да.
– Можно
– Нет.
– Почему?
– Он не закончен.
Ройс хотел все равно взглянуть, но он повидал множество портретов, обычно дородных мужчин и бледных женщин, в залах богатых аристократов. Его это не настолько интересовало. Он выяснил многое. Шервуд не представлял угрозы для леди Далгат – он был в нее влюблен. Ройс подозревал это с того момента, когда художник швырнул в него баснословно дорогим синим пигментом, чтобы защитить графиню. Теперь он не сомневался. Покончив со своими делами, Ройс без колебаний оставил художника наедине с загадкой мольберта. Однако его не покидала мысль, что следовало взглянуть на портрет.
Влезть по плющу второй раз оказалось еще легче.
Леди Далгат находилась в своей спальне. Ройс заметил свет, прежде чем начал подъем, и не стал прятаться. Тем не менее, шансы увидеть или услышать его приближение были невелики. Практика и опыт сделали скрытность привычкой. Кошек – даже тех, что не охотятся – сложно заметить.
Она не спала.
Приподняв голову над подоконником, Ройс увидел, что Ниса Далгат сидит спиной к нему за письменным столиком. Она была в новом платье. Белое, соскользнувшее с плеча, оно подчеркивало гладкую смуглую кожу. И что бы там ни говорил Шервуд, волосы у нее были черные.
Он внимательно оглядел графиню.
При первой встрече с леди Далгат он не увидел женщину. А увидел скопление предположений, которые сплел по пути в Маранон. На сей раз взглянул по-настоящему – и обнаружил красавицу. Стройную, высокую, комфортно чувствующую себя в собственном теле – Шервуд не ошибся насчет осанки и уверенности. Леди Далгат просто сидела за столом – но сидела прямо, скрестив лодыжки. Писала пером, и движение ее кистей и предплечий…
– Вы явились убить меня? – спросила она, не оборачиваясь.
Ройс проскользнул в окно и уселся на подоконник, свесив ногу над свернутым ковром, который покрывал половину пола.
– Нет. Почему вы так решили?
Леди Далгат отложила перо и повернулась к нему, опершись рукой о спинку кресла. Длинные волосы закрывали один глаз и падали на плечо. За ее спиной уютно мерцала свеча.
– Потому что никто не нанимает убийцу, чтобы всего лишь спланировать убийство. Кто нанял вас, чтобы убить меня? Епископ Парнелл или лорд Фокс?
Она знает!
– Вообще-то они действительно наняли меня, но лишь для того, чтобы предоставить им план.
– Который они приведут в исполнение?
Ройс пожал плечами:
– Возможно.
То, насколько он ошибся в этой аристократке, потрясало основы мироздания. Он и прежде ошибался, но почти всегда переоценивал своих противников. На сей раз счел жертву беззаботным, нерадивым, рассеянным ребенком – и спутал лису с курицей.
– Раз уж вам известно, кто замышляет ваше убийство, почему вы не приняли меры?