Смерть любит танцы
Шрифт:
— Не надо… Здесь холодно, мне страшно… Кто-то, помогите!!!
Я швырнул в неё сгусток магии, который надёжно спеленал хрупкое тело, и подскочил в два шага. Она плакала и смотрела на меня бессмысленными глазами.
— Кто ты? — шепнула она, — Ты — не он…
— Я — Сан, я твой друг.
— Я Хан, у меня нет друзей. Мне здесь холодно, забери меня, ладно?
— Хорошо… Идём?
— Я не могу, — она снова заплакала, — У меня очень ноги болят…
Да что эта бесова свена с ней сделала?!
—
Я рыкнул и швырнул в неё заклятьем уничтожения, но она только дёрнулась, хмыкнула и продолжила:
— Знаешь, мальчик, с ней поступили так же, как ты с теми Жрицами. Помнишь их? Их тоже кто-то мог бы любить… Если б не ты! И ты, мальчик, за это заплатишь. Вернее, ОНА заплатит за тебя…
— Тварь, — неожиданно раздался звонкий голос, эхом отразившийся от каменных стен, — Пошла вон!!!
Я изумлённо моргнул, увидев, что молоденький Жрец в боевой трансформации встал между мною и свеной.
— Отойди! — хоть в этом мы с нечистью были единодушны. Мальчик только качнул головой:
— Довольно уже этих игр! Тебе не кажется, что вы с сестрёнкой зарываетесь?! — пропел мальчик, — Она — одна из нас!
— Ты б не влезал, молокосос, — прошипела свена, — Я знаю, что делаю! А вот тебе, мальчишка, своё место ещё нужно узнать, а не перечить служительнице нашей Госпожи!
— Мы — Жрецы! Мы не обязаны играть в чужие игры!
— Жизнь — игра, мальчик! И вообще, эта хвостатая — нарвалась! Пусть получает, что заслужила! И потом, повторяю для глухих: я знаю, что делаю! А ещё раз пасть распахнёшь — твоей магичке до утра не дожить!
Я стоял, прищурившись, и начинал кое-что понимать. Ах, вот как?!
Стремительный поворот — и я стою, прижав кинжал к горлу кашляющей девушки. Мерзость? О, да! Но как с Жрецами по-иному?
— Итак, мальчик, — пропел я, глядя в ненавидящие змеиные глаза на детском лице, — А теперь ты рассказываешь всё, как есть.
Лаас
«Идиот, — раздался в голове голос свены, — Допрыгался? Ты пускаешь магу в зад плоды моей работы! Выкручивайся теперь, как знаешь!»
Я замер. Запоздало пришла умная мысль: какого ладана я вмешивался в дела Госпожи?
— Говори, — прошипел сероглазый маг, прижимая кинжал к беззащитному голу Лан. И что теперь?
«А теперь, идиот, повторяй за мной…»
Лассан
Кажется, паренёк на что-то решился и начал говорить:
— Сан, прости, — его голос был тих, — Но нам поступил приказ: завлечь тебя в подземелья Школы, и
Я нахмурился и оглянулся на дрожащую девушку. Боги… Это всё — МОЯ вина…
— А кто — Госпожа?
— Киннирра. Она хотела свести тебя с ума, чтоб отомстить таким образом Императору. Сам знаешь, он хотел её убить…
— Маразм! Она начала первая! — напомнил я.
— Скажи это беременной женщине, которую хотел убить отец её ребёнка!
Я помимо воли вздрогнул. Да уж, дядя, конечно, молодец! Он должен был связать её и, в крайнем случае, дождаться, пока она родит, коль ему так её смерти хотелось! Но, в общем-то, убить мать своего ребёнка — мерзкий поступок. Лучше наложницей сделать…
Печально хмыкнув, я убрал кинжал, влив в малышку немного сил. Вот как, значит… Хан защитила меня, и свои же на неё ополчились!
Повернулся к своей Жрице, присел около неё и нежно погладил холодную щеку. Ничего, девочка моя. Мы выберемся отсюда!
Она вздрогнула, ощутив моё прикосновение. Ну, хватит!!!
Я подхватил её, прижал к себе и полностью открыл силовые каналы, настроив магию на целительство и восстановление. Давай, девочка моя! Вернись!!!
Мой ментальный зов распространился по пещере, и, кажется, сумел-таки затронуть измученный мозг Хан. Она дёрнулась, и лицо её неуловимо изменилось, вновь приобретая привычные мне черты.
Лаас
Слава богам! Он поверил!
«А то! Годы упорных тренировок! Мы, дочки Ночи, вообще врать умеем!»
Я кинулся к Ланине и обнял. Во что я её втравил! Но… С тех пор, как она, маг, спасла меня, Жреца, мне нет никого дороже. Когда она заболела, я полностью отдал себя во власть бога, чтоб он признал над ней своё покровительство.
Я не мог отказать своему богу, равно как и Госпоже, иначе не ввязался б в эту авантюру…
«Сколько пафоса! Как бы там ни было, теперь, мальчик, ты слушаешься только меня. Надеюсь, ты не посмеешь более перечить старшим. Мы — дети Ночи, мы ничего не делаем зря!»
Ханнарра
Мне очень холодно — окно в комнате открыто, и ветер пробирается во все щели, принося в комнату горьковатый запах гари. Я опускаю глаза — и вижу, что руки у меня очень маленькие, и пальчики детские. Мне становится очень страшно, и я слышу шаги, а потом вижу тёмную тень на фоне светлого квадрата двери. Я чувствую — он улыбается, и в душе возникает надежда, что, может быть, он добрый, возможно, он меня не тронет…
Шаг — и он оказывается рядом со мной, а тонкие пальцы приподнимают мой подбородок.