Смерть любопытной

Шеннон Делл

Хэкет кивнул.

— Светло-голубой «бьюик» тысяча девятьсот шестидесятого года выпуска, купе с жесткой крышей.

— Вот как. Деньги и еще раз деньги. Портсигар, Франклин-авеню… Интересно, сколько в бумажнике у нее было наличности? Все выглядит в точности так, как и должно быть при случайном ограблении и убийстве. Жертвой мог оказаться кто угодно, конечно. Поэтому мы не занимаемся ею, а охотимся за преступником.

— Слушай,— сказал Хэкет.— Это мог быть молодой бандит, идущий в первый раз на что-то крупное. Поэтому он прыгнул, мало что соображая. Такие совершают ошибки, оттого мы и ловим их так много.

— Всю дорогу она ехала по автострадам, кроме — дай мне карту — кроме десяти или пятнадцати кварталов между твоим домом и въездом на Пасадена-фривей. На автострадах

нет ни тротуаров, ни светофоров. Почему она остановилась? Вероятно, у нее было немного здравого смысла. Ни одна женщина не остановится ночью, чтобы подбросить голосующего мужчину. Где человек может запрыгнуть в машину поздно ночью? Там, где на перекрестках еще работают светофоры и машина остановится на красный свет. А таких теперь немного осталось.

— Мы не знаем наверняка, что она ехала только по автострадам, — сказал Хэкет. — Некоторые их боятся и избегают. Да, в этот час там нет движения, даже в субботу. Но те, кто не любит автострад, делают это автоматически.— Он взял карту. — Если она из таких, то, вероятно, выехала прямо к Фигуроа. Тогда она должна была проехать по Голден-Стейт, потому что только здесь можно переехать через реку. Если только она от Фигуроа не повернула на Кипрее, чтобы попасть на Сан-Фернандо-роуд и пересечь реку по Флетчер-драйв. Только кто так поедет? Это большой крюк, на полпути к Глейдейлу. Хорошо, допустим, она поехала к Фигуроа вместо Пасадена-фривей. Вот подходящая для этого улица. Светофоры еще работают, а машин и людей вокруг мало. Она остановилась на красный, тут-то этот парень и запрыгнул.

Мендоса достал сигарету, постучал ею о стол, закурил, все еще разглядывая содержимое сумочки.

— Добавь к тому же, что он был под градусом или так спешил и нервничал, что не заметил портсигара и зажигалки да вдобавок ручных часов — единственного ювелирного изделия, которое на ней было. И не сообразил, что, оставляя нам бумажник с документами, помогает быстрее выйти на украденную машину. Только при этом тщательно стер с бумажника все отпечатки пальцев.

— Да,— сказал Хэкет,— это верно. На нем вообще никаких отпечатков. Даже там, где ее пальчики могли бы и остаться. Лакированная кожа прекрасно держит следы. Может быть, она сама это сделала? Похоже, она была аккуратной особой, прямо как ты.

— Если это так, — ответил Мендоса, — она протерла бы перед тем, как ехать в гости. А там все равно оставила бы несколько отпечатков.

— Ты прав, — согласился Хэкет.

— Очень странно, что обеспокоенные родители не обратились в Отдел по розыску пропавших уже в два часа ночи. Эта девушка из приличного богатого дома, ее берегли и хорошо воспитывали. По-видимому, еще никто не обнаружил, что с прошлого вечера ее нет дома. — Он посмотрел на часы: было одиннадцать тридцать.— Сейчас узнают. Дуайер как раз должен им позвонить. Я бы и сам это сделал, черт побери, — первая реакция иногда о многом говорит…

Неожиданно Мендоса сгреб все предметы в сумку и поставил ее на край стола. Вытряхнул пепельницу, смахнул пепел и табачные крошки и навел на столе порядок.

— Ну почему ты думаешь, что это было убийство по личным мотивам? Я пока не вижу ничего определенного.

— Quien sabe? [12] Мы недостаточно о ней знаем. О ее семье и друзьях. Возможно, о врагах. Все это надо выяснить.

Доктор сказал, что смерть наступила между десятью и часом, вероятно, ближе к полуночи. Анжела помнит, когда Маргарет ушла?

12

Кто знает? (исп.)

— Она распрощалась одной из первых — между половиной и без четверти одиннадцать.

— М-м… — Мендоса снова расстелил карту. — По прямой до ее дома примерно одиннадцать миль, а на самом деле около шестнадцати, как бы она ни ехала — по автострадам или по главным улицам. Если доктор ошибается насчет времени смерти, то у нас больше нет доказательств, подтверждающих мою версию. Но если она убита около полуночи, плюс минус пятнадцать

минут, то есть еще одно соображение. Смотри. От твоего дома до места, где на нее могли напасть — это примерно там, где и Фигуроа, и Пасадена-фривей подходят к Риверсайд-драйв, — шесть — шесть с половиной миль. Мы считаем, что она прихватила пассажира где-то здесь, потому что долго кататься с телом убийца не хочет, он освободился от него в ближайшем укромном месте — возле склада. Каким бы путем она ни ехала, даже если ездила медленно, то, выехав от вас в десять сорок пять, она была здесь не позже чем через пятнадцать-двадцать минут. Если средняя скорость была, скажем, тридцать пять миль в час, и ее ничто не задержало, то здесь она проезжала около одиннадцати. Пусть даже в одиннадцать десять. Потом к ней прыгает этот придурок, и она с ним катается три четверти часа, прежде чем он ее убивает и грабит. И ведь он даже ее не изнасиловал. Обычно такие вещи делаются чертовски быстро, не так ли, Арт? Рывком открыть незапертую дверцу, нырнуть внутрь, сунуть водителю под нос пушку — все надо делать быстро, чтобы не дать ему опомниться и подумать. Направить машину к ближайшей темной улице, схватить сумочку, если в машине женщина, вытащить бумажник, выскочить и убежать. Обычно на этом все и заканчивается. Изредка водитель, как правило, мужчина, оказывает сопротивление и получает за это пулю или удар дубинкой. Вот если бы она была изнасилована, я бы согласился, что убийца случайный,— сказал Мендоса. Он кивнул на сумочку.— Вот это говорит о том, что с головой у нее было все в порядке. Если бы к ней в машину заскочил человек и направил на нее пистолег, я думаю, у нашей Маргарет хватило бы ума сидеть тихо, пока ее грабят, и дать ему убежать. Женщины очень редко оказывают сопротивление, если их не пытаются изнасиловать. Como no? [13] Согласен?

13

Здесь: Не так? (исп.)

— Пока да.

— О'кей. Если не считать уличной грязи, ее одежда в порядке, ничего не порвано. Никаких следов борьбы. Царапины на лице и руке, с правой стороны, нанесены уже после смерти, когда она катилась из машины. Маленький нюанс, но тем не менее: если бы она была напряжена, испугана вооруженным незнакомцем, ожидала, что он нападет на нее, она была бы готова к борьбе. Но если ее застигли врасплох, то борьба была недолгой. Я никогда не видел преступника, заставлявшего жертву ездить сорок пять минут перед тем, как ограбить. Если только он не собирался ее изнасиловать. И вообще, зачем ему было убивать, если она не сопротивлялась?

— Все это только слова, — не отступал Хэкет. — Откуда ты знаешь, что она не сопротивлялась? Может, по дороге домой она остановилась где-нибудь выпить и провела там сорок пять минут. Слишком рано сочинять сказки, мы еще недостаточно знаем.

— Верно, но мне моя версия больше нравится, — сказал Мендоса.

— Ну и что дальше?

— Она была с кем-то, кого знала, — Мендоса погасил сигарету и подошел к окну. — После вечеринки она еще куда-то поехала. Либо заранее договорившись, либо по собственной инициативе. Там, случайно или как было запланировано, она с кем-то встретилась, не предполагая, что ей грозит какая-либо опасность. Этот некто, в машине или в другом месте, быть может, собираясь заняться с ней любовью, обвил руками ее горло. Если знаешь, где сонная артерия, то, надавив на нее, можно вызвать потерю сознания на пятнадцать секунд.

— Может быть, может быть, — со вздохом проговорил Хэкет.

Заглянул сержант Лейк и сообщил, что вернулся Берт вместе с отцом Маргарет.

— Начнем задавать вопросы. — Мендоса встал. — Сначала проведем опознание.

Чарлз Чедвик, крупный мужчина примерно лет пятидесяти, производил хорошее впечатление: не толстый, но плотный, с широкой грудью. Густые седые волосы, здоровый цвет лица. Но сейчас его красивое лицо осунулось, а в голубых глазах застыло потрясенное выражение. Однако он держал себя в руках. Глядя на тело, он тихо сказал: