Смерть меня не найдёт
Шрифт:
То тут, то там были небольшие статуи, созданные не очень умелым, но старательным и весьма вдохновлённым скульптором — диковинные животные, то ли ещё мной не увиденные, то ли являющиеся плодом воспалённого воображения неведомого творца. Невольно заинтересовавшись, я прошла вглубь неухоженного, но пышного сада. Помимо существ, наводящих на мысли о неверно собранных паззлах с изображениями земного зверья, тут были и явно магические существа: люди со странными наростами на обнажённых телах, дети, завёрнутые в тонкие кожистые крылья…
По сравнению
Зелёный Стилус стремительно выкатывался на потемневший небосклон, разнокалиберные окна угрюмо и слепо глядели на меня чёрными прямоугольниками и квадратами. Входные двери, которые я обнаружила, оказались закрыты. Я мрачно подёргала металлические ручки, полюбовалась на два перекрещенных треугольника над входом в обитель мудрости, и снова вернулась в пустой сад. В зелёном полумраке и лучах Стилуса технические огрехи статуй казались незаметными, несущественными, изваяния, казалось, посматривали на меня с высоты своих щербатых постаментов.
— Мррр? — Ксамурр потёрся о мою голень, а потом неожиданно насторожился, забавно выгнув гибкий костяной позвоночник. Я давно заметила, что когда кот обращал внимание на что-то, происходящее в мире живых, иллюзия его нормального внешнего вида словно бы слабела, таяла, очертания белых костей явственней проступали сквозь чёрную кудрявую шерсть.
Кот сделал пару шагов вперёд, а я за ним.
Бред чистой воды, но я ощущала с ним какую-то странную связь. Впрочем, неудивительно, если вспомнить о том, что мы оба мертвы.
Мы с котом прошли совсем недолго, прежде чем я услышала приглушённые многочисленные голоса, что-то бормотавшие нараспев. В пышных густых кустах с малиново-бурой листвой мелькали отблески света.
Глава 39.
— Знаешь, любопытство не порок, но большое… гванство, — одними губами сказала я коту. — Пойдём-ка отсюда. Надо найти укромное местечко, чтобы переночевать, а потом…
Круглые иллюзорные глаза сверкнули пронзительной зеленью, и кот исчез в кустах, а я помянула хмыру и сделала ещё шаг вперёд.
…Я-то сделала только шаг, но пространство внезапно исказилось и потащило меня за собой, втянуло в себя — и тут же выплюнуло. Я обалдело тряхнула головой и зажмурилась, потому что вокруг, разрезая ночную мглу, плясали высокие язычки пламени.
Голоса, на мгновение ставшие куда более громкими, разом стихли, и я обречённо открыла глаза.
Несчастная иномирная лирта стояла в центре горящего по контуру треугольника, точнее, двух перекрещенных треугольников. За пределами композиции, достойной звания небольшого файер-шоу, замер с отвисшими челюстями и выпученными глазами добрый десяток молодых людей, держащихся за руки, словно они водили вокруг меня хоровод и готовились проорать "Каравай, каравай, кого хочешь — выбирай!"
Каравай, каравай, потерпи, не умирай…
Ксамурр прижался к туфлям.
На лбах явно ошеломлённых мальчишек — на вид им было лет по шестнадцать-семнадцать — были нарисованы
— Мёртвая драя… — сдавленный голос одного из присутствующих сорвался на фальцет.
— Хмыра тебя отымей, Апратус! — высказался ближайший ко мне светловолосый парнишка. — У тебя получилось!
Все уставились на худенького паренька с трогательным ёжиком тёмных волос на голове. Тот как-то затравленно оглядел товарищей, а потом уставился на меня, не отпуская рук соседей по хороводу, затем медленно опустился на колени и произнёс с завывающими интонациями плохого актёра из дешёвого фильма ужасов:
— Прекрасная ночная драя Маграстена, благодарим, что явилась на наш зов! Взываем к тебе, мёртвой и непогрешимой, благослови наш послезавтрашний экзамен по истории богоборческих движений пятого тысячелетия, дай нам памяти кристальной, разума сияющего, прилежания, отврати от трактиров и напитков искусительных, от домов утех любовных и сонной одури!
…Ничего себе у них соблазны, а видок такой, что отвращать надо максимум от парков аттракционов и мороженого.
— Взываем! — подхватили остальные, синхронно опускаясь вслед за первым выступающим.
…Тирата или кто там есть ещё, ты надо мной издеваешься, да?
* * *
Парни замерли, как каменные изваяния, ожидание и страх, написанные на лицах ещё отчётливее, чем руны, вызывали больше желание расхохотаться, нежели оторопь.
Впрочем, кто бы говорил, я и сама один раз спала с зачёткой под подушкой и два, чёрт возьми, два! раза орала ночью в форточку "Халява, приди!". Студенты такие студенты. Но то, что ребятки вызывали "мёртвую драю", а явилась я, весьма символично и наводит на нехорошие мысли.
Хотя, собственно, откуда другим-то взяться?
— Эй, Апратус, — тихо подал голос высокий долговязый юноша с таким бледным и худым лицом, что его срочно хотелось начать усиленно кормить. — А дальше-то что? Драя нас услышала? Исполнит?! Как её это, того… обратно потом?!
Судя по выражению глаз несчастного ритуалиста, он и понятия не имел, что нужно делать дальше в подобных случаях. И мне неожиданно стало совсем весело.
— Учиться! — низко провыла я и подняла к небу скрюченные пальцы с проступившими когтями. — Вам всем надо было усердно учиться, а теперь поздно! Теперь я останусь с вами! — и сделала шаг через догорающую огненную границу, стараясь не поджечь платье.
Эффект превзошёл все ожидания. Сногсшибательный, надо сказать, эффект: парни рванули прочь, но так как рук они на нервах так и не расцепили, хоровод повалился, словно стоящие друг за дружкой фишки домино, а дальше несчастные халявщики поползли прочь на коленях. Я прикинула, не добить ли бедолаг зловещим хохотом, но подумала, что слишком мало знаю о физиологии и психологии местных жителей: а ну как скопытятся с перепугу, или впадут в кому, или наоборот, начнут огнём плеваться? И это обладатели донумов, маги, можно сказать. Стыдоба!