Смерть может танцевать 2

Вальтер Макс

Время шло, а я так и продолжал стоять в темноте, наблюдая за гостиницей. Возможно, это моё чутьё подсказало, что не следует уходить и вскоре люди повалили наружу, заполняя проспект. Затем появился и тот, кто мне нужен. Шикарная рубаха, расшитая разноцветными нитями, яркие штаны, на пальцах увесистые перстни, явно не из дешёвых. Но вот был он не один.

Вместе с ним из двери вышла женщина с хорошим избыточным весом и большой родинкой на подбородке, и двое ребятишек, которые разодеты ещё пестрее своего отца. Как только они миновали проулок, в котором я находился, и слились

с толпой, я отделился от темноты и последовал за ними.

Народу на площади знатно прибавилось, словно в рыночный день. Все хохотали, громко разговаривали, и поэтому музыки со сцены практически не было слышно. Однако исполнителям было плевать и они вовсю бацали по струнам, барабанам и даже тянули меха на маленькой гармошке, что-то задорно при этом напевая.

Мимо пронеслись целой кучей дети, держа в руках разноцветные, одноразовые поделки из картона.

Клиент взял у торговца два бумажных стакана с вином, купил разноцветную карамель детям и как ледокол устремился вглубь толпы. Я спокойно двигался следом и перебирал всевозможные варианты в голове. Слишком мало времени на подготовку, плюс постоянная близость жены и детей. Однако, праздник только начинается и решение обязательно найдётся.

Будь у меня чуть больше времени — я бы подготовил яд, а затем, незаметно оставил царапину на руке или бедре. Да всё что угодно можно было придумать, но вот так, сочинять на ходу?

Неплохой момент представился возле сцены, когда мне удалось подобраться в толпе вплотную, но я так и не решился. Слишком рискованно, меня смогут заметить и опознать, как убийцу. Можно, конечно, проткнуть стилетом печень, но боюсь, что в этом случае клиент сможет прожить ещё пару дней и к тому же так и не скончаться. Да и условия были даны чёткие. К тому же на моём протезе в данный момент находился крюк, не очень-то приспособленный для нанесения колющих травм.

Чтобы не сильно выделяться из толпы, я всячески изображал из себя пьяного, весёлого парня, хватал за задницы молодых рабынь и размахивал стаканом с клюквенным соком, периодически пытаясь с кем-нибудь выпить.

Второй шанс подвернулся очень удачный, когда клиент что-то сказал жене на ухо и направился в тёмный проулок. Зачем в него собирается подвыпивший мужик, понять было несложно. Возле временных туалетов на площади стояли такие очереди, что выйдя из него, можно было снова пристраиваться в конец. Потому как, если снова захочется по нужде, то есть все шансы не донести. Основная очередь состояла из женщин, а мужики, в большинстве своём, оккупировали тёмные переулки.

Я медленно двинулся вслед за купцом, стараясь не сильно выпадать из потока. Рука скользнула к протезу, на котором был закреплён крюк, фиксатор высвободил его из захвата и он уже в моей левой руке, готовый в любой момент поразить клиента.

Тот вошёл в переулок, осмотрелся, оттопырил штаны, упёрся рукой в стену и зажурчал. В этот самый момент в проулке появился я и, как специально, — ещё один жаждущий опорожнить свой мочевой пузырь. Крюк пришлось вставить на законное место и пристроиться мочиться неподалёку.

Вскоре я снова размахивал стаканом и всюду преследовал купца,

двигаясь за ним на приличном расстоянии.

В один из таких моментов удалось стянуть у шашлычника нож, который тут же был спрятан под одежду. Теперь не нужно было думать о том, как убить клиента небольшим крюком, который больше подходит под бытовые нужды.

Очередной шанс представился ближе к полуночи, когда стрелки часов уже подобрались к началу первой четверти. Люди стали поздравлять друг друга с наступлением нового лета, а затем началось очередное, неожиданное для меня шоу — салют. Не в привычном нашем понимании, но он был не менее прекрасен.

Толпу отодвинули на безопасное расстояние и принялись кидать расплавленный металл в глухую стену одного из зданий. Всё это под эпичную музыку и костюмированное шоу.

Люди перестали обращать внимание на то, что происходит вокруг — все уставились на брызги металла, которые шапками разлетались от стены. Гремели барабаны, кричали от восторга дети, а украденный, обоюдоострый кортик погружался в тело торговца со спины.

Едва погас очередной сноп искр, а улицы заполнил восторженный крик и аплодисменты, я одним быстрым и точным движением пробил ему лёгкое и сердце. Он умер тихо, даже не успев ничего понять, а я сделал шаг в сторону и продолжил восхищаться салютом, что-то кричать и размахивать картонным стаканом, брызгая соком на стоящих вокруг.

Купец рухнул на мостовую буквально через пару секунд после смерти, вначале вытянувшись всем телом, а затем сложился, как мешок с дерьмом.

Жена даже не заметила, что произошло, и обернулась к нему с каким-то вопросом, а вскоре раздался её крик, который начал привлекать внимание толпы.

Пока любопытные сбивались в кучу, вокруг несчастной вдовы, я уже спокойным шагом, продолжая потрясать стаканом и поздравлять с новым летом всех вокруг, направлялся к портовому переулку. Здесь тоже проходил праздник, играла музыка с палубы пришвартованного у набережной корабля, гуляли и веселились люди. Многие закрывали лицо масками, смеялись, кричали и обнимали друг друга.

— Вы вернулись, господин, — выглянула Мира на звук хлопнувшей двери.

— Да, Мира, — ответил я, — Если хочешь, можешь пойти погулять, — кивнул я головой на дверь.

— Это веселье для молодых, — покачала головой женщина. — Где вы так испачкали свою одежду, господин?

— Да там, — махнул я в сторону улицы, — пьяные все ходят, машут вином.

— Давайте я застираю, — предложила она.

— Ты будешь удивлена, Мира, но мне не во что переодеться, — улыбнулся я. — Сходи утром в лавку и купи мне одежду.

— Да господин, — слегка поклонилась она, — Я приготовила вам лёгкий ужин и список, они в столовой.

— Хорошо, Мира, иди спать, я проверю, — отпустил я рабыню.

Она поклонилась и исчезла за дверью, ведущей в подвал, а я прошёл в столовую. Рука сама нащупала язычковый выключатель на стене и несильно яркий свет залил помещение. На столе стоял чайник, под матерчатой салфеткой обнаружились бутерброды всё с той же ветчиной и перечень необходимого, написанный ровным, старательным почерком.