Смерть может танцевать 3
Шрифт:
— Их очень много, — засмеялась Лема, — я столько никогда не видела. Пришлось загружать в сундук всё это золото.
— Сколько там? — вот сейчас я был очень сильно удивлён этой новости.
— Не знаю, много, — отмахнулась она, — Там даже не считал никто, просто взвесили мешки и погрузили в сундук.
— Большой? — уточнил я на всякий случай.
— Вот такой примерно, — Лема изобразила его объём, размером с хороший, дорожный чемодан.
— Без проблем отдали? — продолжил я вытягивать из неё информацию.
— Ага, щас, —
— Ну а ты чего? — спросил я.
— А я что, я дуру включила, — отмахнулась та, — Мол, не знаю ничего, велено получить, а что и куда это мне господин не доложился. Если хотите, иди сами к нему и спрашивайте.
— Это ты молодец, конечно, — похвалил её я, — и где он сейчас, сундук этот?
— Ну я же не дура его через весь город сюда тащить, — усмехнулась девчонка. — Я его к поезду сразу доставила и вагон на двоих, нам с тобой взяла. Сойдём на луче до Владиса, а там наймём караван.
— Когда отправка? — прикинул я в уме, успеваю забрать новый протез, или нет?
— Когда нам нужно, тогда и отправка, — ответила Лема. — Сундук на хранении.
— Ну ты сегодня прям со всех сторон молодец, — похвалил её я.
— Тогда давай целуй меня, — с лисьим выражением лица выдала девчонка.
— Блин, Лема! — я сделал строгое лицо, но надолго меня не хватило.
Она сидела на куче тряпок, закрыв глаза и сделав губки "бантиком", при этом выглядела настолько комично, что я не удержался, чмокнул её в губы и рассмеялся.
— Что делаем дальше? — спросила она и потянулась словно кошка.
— Ждать, — спокойно ответил я и плюхнулся рядом, — Заберём мой протез и свалим подальше отсюда.
— Может, попробуем убить Дмитрия или Лию? — совершенно серьёзно спросила девчонка.
— Ты начинаешь меня волновать своей тягой к убийствам, — решил я прочитать девочке нотацию, потому как её кровожадность действительно казалась мне нездоровой, — Нельзя вот так резать людей налево и направо.
— Я и не режу, — пожала плечами та.
— А Мортис? — посмотрел я ей в глаза.
— Так ты сам собирался это сделать, — нашла она оправдание. — Я думала, тебе будет приятно, если я сама убью его.
— Лема, мне неприятно, что ты ведёшь себя, как маньячка, — сказал я. — Это неправильно.
— Так ведь ты сам меня всему научил, — она никак не хотела понимать то, о чём я ей говорил. — Для чего тогда ты всё это делал?
— Для начала я хотел сделать так, чтобы ты могла себя защитить, — пустился я в объяснения. — Затем вышло так, что это стало для тебя профессией, но в последнее время ты ведёшь себя, как будто наслаждаешься смертью.
— Это не так, — покачала головой та, — я просто хочу, чтобы ты обратил на меня внимание.
— Оно и так полностью принадлежит тебе, — ответил я.
— Совсем не так, — вздохнула Лема.
— Мы уже миллион раз говорили
— Ну что мне с собой сделать?! — вдруг разозлилась она. — Я не могу этим управлять. Да, мне двенадцать и ты смотришь на меня как на ребёнка, но я уже не маленькая. Я перестала ей быть ещё там, в нищем квартале, когда осталась одна и пряталась здесь, словно крыса. Ты думаешь, я не понимаю, что чувствую?! Думаешь, я могу спутать любовь к отцу или брату с любовью к мужчине?!
— Я не это хотел сказать, — странно, но девочка сейчас заставила меня почувствовать стыд.
— Ты именно это всегда и говоришь, — уже спокойно продолжила она, — а я, каждый раз, как тебя вижу, или случайно касаюсь…
— Ну, допустим, случайно ты ко мне не прикасаешься, — усмехнулся я, перебив Лему.
— Потерпишь, — фыркнула девчонка, — вот только каждый раз у меня становится горячо здесь, — она дотронулась рукой низа живота, показывая, где именно, — И я знаю, что это означает, такое к отцу, брату, или кем ты там себя считаешь — не чувствуют.
— Извини, я не знал, — пожал я плечами, — но через себя я тоже перешагнуть не могу.
— Я знаю, — тихо ответила она, — потому и не настаиваю. — Лема выдержала паузу и добавила, — Пока не настаиваю. Какие-то дебильные принципы были в вашем мире.
— Ну, уж какие есть, — усмехнулся я и завалился на тряпки, закинув руки за голову.
Лема тут же улеглась рядом и положила голову мне на грудь.
— Заткнись, — тихо произнесла она, едва я открыл рот, — давай просто полежим так.
*****
Протез мы забрали ночью. Город спал и его улицы были пустыми. Выбрались мы из него так же незаметно, как и вошли. Теперь нужно было каким-то образом попасть на поезд и сделать это как можно менее заметно. Но нам, как всегда, повезло.
Тягач уже стоял на вокзале, в ожидании первых, утренних пассажиров, а может быть, такое было в порядке вещей, и он ночевал здесь каждый раз. Вполне возможно, что так и было, потому как сонный раб впустил нас с очень удивлённым лицом. Однако задавать вопросы, или уже тем более перечить — не решился.
Спустя примерно половину четверти, началось слабое движение, люди прибывали, чтобы отправиться по своим делам с первым рейсом. Кто-то ругался на раба, который нечаянно уронил поклажу, кто-то брёл с сонным видом к своему вагону.
— Пойду, скажу, чтобы сундук загрузили и билеты активирую, — сказала Лема и поднялась с дивана.
Я, молча, кивнул и продолжил наблюдать за происходящим в окно.
Вскоре два раба, пыхтя и напрягаясь, заволокли в вагон сундук, который сыто звякнул от резкой остановки об пол. Вытерев пот с лица оба тут же ретировались, и мы снова остались вдвоём, если не считать ещё одного раба на обслуживании. Лема тут же попросила у него вина и фруктов, а вскоре вагон качнулся, говоря нам о том, что поезд тронулся.