Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)
Шрифт:
– Могут и не освободить.
– Ты бы не поехал в город, если бы не был уверен на сто процентов. Дэвид!
– Да, моя прелесть?
– Так, ты становишься покорным и медоточивым, значит, что-то задумал. Откуда ты знаешь, к кому обращаться, и почему уверен, что он тебя примет?
– Дорогая, и опять очаровательная Ни-Шу-Шу затыкает мне рот.
– Еще одна Ни-Шу-Шу?
– Или та же самая. Не надо спрашивать.
Они переглянулись. Дэвид улыбался, но его глаза были абсолютно серьезны. Джилл потрепала его по колену. Он вернул ее руку на руль.
– Не въедь в кусты, моя дорогая, иначе вопрос Рейчел
– Она говорит, дело в руках местной полиции.
– Именно это я и хотел сказать.
– Какой ты недобрый!
Перед самым отправлением поезда Джилл поинтересовалась:
– Если ты застрянешь на праздники в Шорнфорде, можно мне будет тоже приехать?
Дэвид громко рассмеялся:
– Попробую это устроить. Но если все получится, дело будет серьезное. Тебя допустят только как прикрытие.
– Когда ты сегодня уходил, я не думала, что ты вообще прочтешь это письмо. Через столько лет я все еще не могу предсказать твое поведение! Какая я счастливая, трижды благословенная жена!
– Нет. Просто любимая.
Дэвид вернулся домой на следующий день с весьма довольной физиономией. От станции он доехал на автобусе и застал Джилл с коляской и двумя прыгающими сорванцами. Они ждали возле автобусной остановки. Жена поцеловала его и отступила, пропуская детей.
– Няня будет просто в восторге, – сказала она. – Когда нам ехать?
– Завтра, если Рейчел сумеет нас принять. Но ты можешь перенести поездку на послезавтра или на следующий день, если тебе так удобнее.
– Все это достаточно сложно. Но миссис Буш очень любезна, и, думаю, я смогу уговорить ее пожить у нас недельку, если это действительно срочная работа для войны. Она и так уже считает тебя волшебником номер один в этой части страны. Наверняка она рассказывает приятельницам, что ты открыл лучи, которые сожгут рейх в пепел, как только их можно будет пускать в достаточных количествах. Говоря о тебе, она всегда вспоминает лучи.
– Жаль, что ее ждет разочарование, – ответил Дэвид. – Но мы его попридержим. До тех пор, по крайней мере, пока не выполним просьбу Рейчел.
– Я думала, это задание правительства, – задумчиво произнесла Джилл.
– Именно это я и хотел сказать.
– Терпеть не могу эту твою покерную физиономию, – с улыбкой покачала головой Джилл.
Вопреки желанию ехать немедленно Дэвиду пришлось задержаться на работе, и лишь через три дня они с Джилл отправились в Шорнфорд.
Когда они прибыли, Рейчел Уильямс не было дома, но к чаю она вернулась. Рассказала Дэвиду, как пройти в полицейское управление, и повела Джилл наверх – помочь ей распаковаться.
Дэвид пошел в участок, на ходу изучая топографию города. Он прошел по Хай-стрит, отметил «Методист-Холл» и «Зеленого какаду», упомянутые в письме Рейчел. В участке он предъявил официальное письмо, полученное в Лондоне, и спросил, нельзя ли увидеть инспектора Стейнса. Его не заставили ждать.
– Вам может показаться странным, что меня попросили помочь в этом деле, – начал он. – Но я знал одного человека, замешанного в первом явлении этой банды «РН», а до того мне случалось делать кое-что по вашей линии. Как я понимаю, вы получили официальную инструкцию по поводу моего приезда? В том деле, о котором я сейчас говорил, главарь «РН» удрал, и банда с тех пор не функционировала. Поэтому мне так интересно
– Нет. Какие-то штрихи вроде сыпи, но ничего конкретно определимого. Однако их видела доктор Уильямс, и сэр Иэн подтверждает ее слова. Они оба говорили очень уверенно и набросали, как выглядели эти буквы. Вот, смотрите.
– «Н» вполне отчетливая, – сказал Дэвид. – «Р» несколько неправильная, круглая часть выведена с неравномерным нажимом, что естественно, когда рисуешь кривую на коже – она, конечно, морщится. И все же узнаваемо и приемлемо, если рисунок точен.
– Они были сделаны и подписаны доктором Уильямс. Сэр Иэн Фергюсон подтвердил их своей подписью. Присяжные примут.
– Вполне. Так вот, доктор Уильямс, когда писала мне об этом деле, сообщила подробности смерти – те, которые наблюдала сама, – и дала полный список лиц, в это время находившихся в зале или проходивших через него. Я хотел бы сравнить его с вашим, если позволите, и выслушать любые сведения, которые вы можете сообщить мне.
Сопоставив свои записки с записями инспектора, Дэвид снова посмотрел на него:
– Девушку-пожарную выследили?
Инспектор Стейнс нахмурился:
– Еще нет. Никто в пожарном департаменте на первом этаже «Холла» не видел, чтобы молодая женщина в комбинезоне или в иной одежде входила в помещение. И все же в кармане одного из них были найдены жемчужные клипсы. В этой комнате, которая используется как офис, все время находился дежурный. Все прочее снаряжение хранится в другой части здания, и почти вся форменная одежда там же. Но некоторые вешают свои комбинезоны в офисе.
– Что делал охранник?
– Практически все время писал. Графики дежурств и так далее.
– И был очень сосредоточен на своем занятии?
– Очень. Но девушку бы он заметил, поскольку в отряде у них женщин нет.
– Хорошо, оставим ее пока. Я предлагаю потом взглянуть на «Методист-Холл», если вы сможете это для меня организовать. Когда будет дознание?
– Было вчера. Причиной смерти названо отравление никотином, яд был введен неизвестным лицом или лицами.
– Быстрая работа. Никотин! Вот сволочи!
– Первоначальное возбуждение, тошнота, коллапс, фибрилляция сердечной мышцы, окончательная остановка сердца. Так описывает патологоанатом действие этого вещества, что совпадает со свидетельскими показаниями.
– Есть предположения, как ввели яд? Насколько я понимаю, это должна быть небольшая, но очень концентрированная доза.
– Именно так, доктор. Способ мы установили, и чертовски хитрый. Игла для инъекций в губной помаде. Да вот, смотрите.
Инспектор Стейнс достал картонную коробочку и показал Дэвиду ее содержимое. Это был открытый тюбик, и рядом с ним – столбик губной помады, аккуратно взрезанный, так что стала видна игла, вдавленная в помаду сбоку и канюлей соединенная с тонким резиновым пузырьком. Пузырек был приделан так, что при выдвижении помады его содержимое выжималось в иглу. Сама игла, когда столбик находился в исходной позиции, была утоплена в помаде. При вращении игла выдвигалась, преодолевая некоторое сопротивление, создавшее давление на пузырек, и он опорожнялся, когда острие выходило на поверхность. Если помаду в этот момент приложить к губе, давление возрастало, опорожнение происходило полнее и быстрее.