Смерть на кончике хвоста
Шрифт:
– Ну все понятно, – Нинон оторвалась от увлекательного чтива и взглянула на Наталью. – Что и требовалось доказать. Никуда он не уйдет от этой твоей Дарьи. Влюблен по уши и шантажирует.
– Откуда ты знаешь?
– А чего тут знать? Проклинает, швыряет в морду обвинения, а потом приписывает: если передумаешь – позвони. А в подтексте есть еще и продолжение: если не передумаешь – позвоню сам. В дверной звонок. Так что жди визита. А лучше – забудь ты про эту квартиру.
– А собака?
– При чем здесь собака? Дело ведь не в собаке, правда?
Не в бровь, а в глаз.
– Правда, – вздохнула Наталья.
– Это опасно. Поверь мне.
– Нинон! Что за философские беседы? Ты же ведешь совсем другую рубрику.
– Сегодня ты осела в ее квартире, а завтра захочешь стать ею самой. Что будешь делать, когда она вернется, эта твоя Дарья?
– Тоже вернусь. В свою жизнь.
– Давай, что ли, коньяку хряпнем. – Нинон сложила письмо и протянула его Наталье. – Не нравится мне вся эта ситуация.
– Почему?
– Журналистское чутье. Из своего круга вырваться невозможно. – Нинон поднялась, проплыла в сторону стойки и вернулась с двумя бокалами коньяка.
Они молча выпили.
– У меня нет своего круга, ты же знаешь, – вздохнула Наталья. – Дом – работа, работа – дом.
– Это не имеет значения. Я тебя двое суток не видела, а какие кардинальные изменения! Волосы перекрасила. Сигареты дорогие куришь.
– Я не могу…
– Не можешь не соответствовать чужим вещичкам. Понятно. Не дури, Наташка. Это – не твоя жизнь.
Приступ ярости подступил так внезапно, что Наталья едва удержалась, чтобы не плеснуть в Нинон остатками коньяка. Нинон права. Права во всем. Будь проклята чертова доберманиха, будь проклят чертов Денис, будь проклят чертов ключ и Дарья Литвинова заодно. Они как будто созданы, чтобы показать ей, Наталье, ее собственную несостоятельность. И будь проклята Нинон, которая подводит под все это теоретическую базу. И она вдруг сказала – только потому, чтобы хоть что-то сказать:
– По-моему, ты завидуешь.
– Я?! – Нинон от неожиданности поперхнулась коньяком. – Интересно, чему я могу завидовать?
– Тому, что это произошло со мной, а не с тобой.
– Дура!
– Поправляю. Харыпка, – закусила удила Наталья. Лучше бы она не вспоминала об этом Джавином словечке.
– Вот-вот. Только твоего узбекского хмыря и не хватало! Найди его и посели в чужом доме. Ему понравится.
– Ну все. Спасибо за коньяк.
Наталья резко поднялась из-за стола: лучшая подруга называется. А она еще хотела у Нинон денег перехватить… Пошла к черту!
Выскочив из «Лосей» и глотнув холодного, чуть подрагивающего воздуха, Наталья сразу же протрезвела. Невозможно. Невозможно, чтобы за сутки так испортился характер. Наговорила несчастной Нинон кучу гадостей – и только потому, что она оказалась в чем-то права. Нужно пойти и извиниться. Сейчас же.
Нинон сидела за столиком и, вздыхая, доедала очередную тарелку пирожных.
– Прости меня, – Наталья смиренно коснулась ее плеча.
– Ты
– Хотела. Но передумала. Конечно же, ты права. Прости меня.
– Да ладно. Я тоже хороша…
– Хочешь – поедем вместе. Посмотришь…
– Уволь. Я вот что подумала, девочка моя. Тебе наверняка нужны деньги. Сама понимаешь… У меня есть немного. Могу одолжить.
Наталья не удержалась и поцеловала Нинон в щеку.
– Ты прелесть, Нинон! Ты самая лучшая…
– Лучшая… Лучше бы тебе убраться из этой квартиры, – обреченно забубнила она.
– Ну конечно. Я побегу. Собака, сама понимаешь.
– И откуда она только взялась на наши головы. Слушай, Наташка, а может, у этой твоей Дарьи есть сестра с манто и диадемой? Покрупнее? Размер этак на пятьдесят шестой?..
Наталья почти сдержала обещание, данное Туме.
Возле дверей подъезда она оказалась без пятнадцати девять. Последовавшая после мимолетной размолвки с Нинон сцена примирения несколько затянулась. Они выпили еще по коньяку, Нинон ссудила Наталью деньгами («Здесь двести баксов, как раз сегодня гонорар получила, когда сможешь – отдашь») и снова попросила убраться «из этой сомнительной квартиры» при первой же возможности. Она даже поговорит с кем-нибудь из знакомых, может, кто-то и согласится взять собаку на время.
– Нет уж, – заявила Наталья. – Травмировать Туму я не позволю. Это все-таки живое существо, нечего ее с квартиры на квартиру таскать.
– Делай как знаешь, только потом пеняй на себя, – напутствовала ее Нинон.
Тума принялась лаять и бросаться на двери, едва лишь Наталья вставила ключ в замочную скважину. Но когда Наталья боком просочилась в прихожую, доберманиха сразу же потеряла к ней всякий интерес. Коротко рыкнув, она отправилась к себе в кресло.
Впрочем, Тума сразу же вылетела из бедной Натальиной головы: всю квартиру заволокло паром, а из-под двери ванной сочилась вода.
В глазах у Натальи потемнело.
Дура, дура, дура, идиотка, кретинка, харыпка несчастная, как она могла забыть завернуть кран в ванной?! Воду дали в восемь, и она безнаказанно хлестала сорок пять минут! В чужой, роскошной, отделанной, как конфетка, квартире! Что же она за растяпа такая?!
Скинув на пол дубленку и швырнув на полку под зеркалом щелкнувший замками портфель, Наталья бросилась в ванную и, задыхаясь в пару, почти вслепую нащупала и перекрыла кран. Выбирать воду сразу же было невозможно – слишком горячая, почти кипяток. Подождав, пока пар рассеется, Наталья осмотрелась: жертв и разрушений не было, кафельный пол и выложенные плиткой стены не пострадали. Воды в ванной было по щиколотку. Наталья покопалась в одном из шкафчиков за кухонной выгородкой (все женщины похожи, они кладут нужные вещи в нужные места) и вытащила оттуда резиновые перчатки. И швабру с веревочным венчиком (такие швабры Наталья видела в магазине «Максидом», и они поразили ее воображение).