Смерть на Ниле
Шрифт:
Она откинула голову и расхохоталась. Резкий, пронзительный, совсем невеселый смех. Принесли джин.
– Выпейте со мной, – предложила Жаклина.
– Нет, большое спасибо, – отвечала Корнелия. Жаклина покачивалась на стуле, напевая: «Был парень у нее, но он ее покинул… Фантора перевернул страницу журнала „Европа – внешние связи“. Симон Дойль взял со стола газету.
– Уже очень поздно. Мне надо идти, – заговорила Корнелия, делая попытку встать, – мне пора спать.
– Нет, спать еще рано, – заявила Жаклина,
– Я запрещаю. Расскажите мне о себе.
– Ну, я не знаю. Мне нечего рассказывать, – смутилась Корнелия.
– Я жила дома, с матушкой. Я никуда не выезжала. Это мое первое путешествие. Я блаженствую и хочу, чтобы время тянулось подольше.
Жаклина снова засмеялась.
– У вас счастливый характер. Боже, я бы хотела быть такой, как вы.
– Да что вы? Но ведь я… я уверена… Корнелия совсем растерялась. Мисс де Бельфорт слишком много выпила. Для Корнелии это было не внове. Она видела на своем веку множество пьяниц. Но тут было что-то другое… Жаклина обращалась к ней, смотрела на нее, и в то же время, так казалось Корнелии, она будто говорила не с нею и не для нее…
Жаклина вдруг обернулась к Симону и сказала ему:
– Позвони, Симон. Я хочу еще выпить.
Симон посмотрел из-за газеты и спокойно сказал:
– Все стюарды ушли спать. Уже двенадцать!
– А я хочу выпить, слышишь!
– Ты уже достаточно выпила, Джекки, – сказал Симон.
Она подскочила.
– А тебе какое дело, черт возьми!
Он пожал плечами.
– Никакого.
С минуту она смотрела на него.
– Что с тобой, Симон? Ты боишься?
Симон молчал. Он снова взялся за газету.
– Господи, – залепетала Корнелия, – так поздно… Я должна…
– Она стала неумело складывать вышивание, уколола палец.
– Не уходите, – твердо сказала Жаклина.
– Мне нужна поддержка, мне нужна женщина рядом.
– Она рассмеялась.
– Знаете ли вы, чего так испугался Симон? Он боится, как бы я не рассказала вам историю моей жизни.
– О, гм, – Корнелия поперхнулась.
– Дело в том, – очень четко произнесла Жаклина, – что мы, он и я, были помолвлены когда-то.
– Неужели? – противоречивые эмоции переполняли Корнелию. Она не знала, куда деваться от смущения, и в то же время ей было ужасно интересно.
Ах, каким несчастным и подлым показался ей теперь Симон Дойль.
– История довольно грустная, – продолжала Жаклина мягко и насмешливо.
– Он обошелся со мной довольно скверно, правда, Симон?
– Иди спать, Джекки, – грубо оборвал Симон, – ты пьяна.
– Ах, Симон, если тебе стыдно, сам уйди отсюда. Симон Дойль посмотрел ей в глаза. У него дрожали руки, но он ответил твердо:
– Нет, я не хочу спать.
В третий раз Корнелия проговорила:
– Мне надо идти. Так поздно…
– Нет, вы останетесь, – сказала Жаклина. Она положила руку на плечо девушки
– Вы останетесь и увидите все, что здесь произойдет.
– Джекки, – строго сказал Симон, – не валяй дурака! Бога ради, иди спать.
Жаклина вдруг вся выпрямилась и начала говорить безудержно и хрипло:
– Ты боишься скандала! Да? Это потому, что все вы, англичане, такие выдержанные! Ты хочешь, чтобы и я вела себя «прилично»? Да? Но мне наплевать на приличия. Лучше выметайся отсюда, а не то тебе придется кое-что услышать.
Джим Фантора аккуратно закрыл журнал, зевнул, посмотрел на часы, поднялся и направился к выходу. Типично по-английски и в высшей степени неубедительно.
Жаклина повернула стул и уставилась на Симона.
– Ты, проклятый идиот, – выдохнула она, – так поступил со мной и надеялся просто избавиться от меня.
Симон хотел что-то сказать, но передумал.
Он сидел молча, надеясь, что она выговорится и вспышка пройдет.
Сдавленно и хрипло Жаклина продолжала говорить. Для Корнелии, которая никогда не видела, чтобы чувства выражали открыто и на людях, вся эта сцена казалась захватывающей.
– Я предупреждала тебя, – выкрикнула Жаклина.
– Помнишь? Мне легче видеть тебя мертвым, чем в объятиях другой. Я говорила, что убью тебя… Ты мне не верил? Так ошибаешься! Я выжидала! Ты принадлежишь мне! Слышишь? Ты мой!..
Симон все молчал. Она опустила руку и ощупью нашла какой-то предмет. Потом резко наклонилась вперед.
– Я говорила, что убью тебя, и я сделаю это.
– Она вскинула руку, держа что-то маленькое и блестящее.
– Я пристрелю тебя, как пса, как приблудного пса…
Симон пришел в себя. Он вскочил, но в тот же момент она спустила курок…
Симон, согнувшись, упал на стул, Корнелия с криком бросилась к двери. Джим Фантора стоял, облокотившись на перила палубы.
– Она позвала его:
– Мистер Фантора! Мистер Фантора.
Он подбежал к ней; она невнятно прошептала:
– Она застрелила его. О! Она его убила.
Симон Дойль все еще полулежал на стуле… Жаклина застыла в той же позе, как парализованная. Она вся дрожала, с ужасом и отчаянием глядя на алое пятно на ноге Симона, которое все разрасталось. Он прижимал к ране носовой платок, уже весь пропитанный кровью…
– Я не хотела, – всхлипывала Жаклина.
– Я, правда, не хотела.
– Она выронила пистолет, и он ударился об пол, носком ботинка она отшвырнула его прочь, и он закатился под банкетку.
Тихим слабым голосом Симон попросил Фантора:
– Бога ради, сюда кто-то идет… Не нужно поднимать шума. Скажите, что все в порядке…
Фантора понимающе кивнул. Он выглянул в дверь и увидел слугу-негра, с любопытством прислушивающегося.
– Все в порядке, – сказал Фантора, – все нормально, господа забавляются.