Смерть на рассвете
Шрифт:
Несмотря на все старания матери. Она приехала в Кейптаун, купила участок, перестроила и отремонтировала дом, и я поселился с ней, стал кем-то вроде жильца-арендатора, а она пыталась оттащить меня от края
Вот кто я такой.
61
Он стоял перед столом Кары-Ан в редакции «Насперс» с рукописью в руках. Из окна открывался соблазнительный вид на Столовую гору и бухту. На губах Кары-Ан играла загадочная улыбка, как если бы она заранее знала, что он к ней придет.
— Мы условились, что я напишу историю моей жизни, — сказал ван Герден.
— Мне не терпится ее прочесть!
— Ты не поняла, — возразил он. — Я ведь не обещал, что отдам ее именно тебе.
Улыбку сменила кислая гримаса.
— Что ты имеешь в виду?
— А ты подумай, — посоветовал ван Герден.
Он спускался в лифте со стайкой манекенщиц. Они щебетали, как птички, и в кабине царил мягкий, сладкий аромат их духов, похожий на восточное благовоние. Он вышел, перешел Херенграхт к тому месту, где на Аддерли-стрит был припаркован
Около уличного фонаря он увидел анонс «Бюргера»: «Наемник покончил с собой в тюремной камере».
Ван Герден немного потоптался у дверцы пикапа, сжимая ключи в одной руке, а рукопись — в другой, а потом все же пошел дальше. Контора Хоуп Бенеке была не так далеко.
К блинам он готовил коктейль из морепродуктов — креветки, мидии и кальмары с чесноком. К потолку поднимался ароматный дымок, из динамиков доносились звуки «Волшебной флейты». Она открыла дверь и вошла без стука. Он обернулся. На ней была черная юбка, белая блузка и туфли на высоком каблуке. Вполне деловой костюм, но… В чулках ее ноги смотрелись потрясающе. Она положила рукопись на журнальный стол.
— Я не хочу ничего обсуждать, — сказал он.
— Наверное, ты прав, — кивнула она. — Наверное, в каждом из нас есть частичка зла, которая спит до момента истины. Но там, на складе, ты готов был умереть ради спасения моей жизни. Тебе это о чем-нибудь говорит?
Ван Герден помешал морепродукты на сковороде.
— Есть хочешь? — спросил он.