Смерть на взлетной полосе
Шрифт:
– А вы, значит, думаете, что напрасно?
– Конечно, напрасно! Дело выеденного яйца не стоит. Все на поверхности. И мотив, и орудие.
– И преступник, – внимательно вглядываясь в своего собеседника, проговорил Гуров.
– Да, и преступник. Отпечатки на ноже – какие еще доказательства нужны? Яснее ясного. Нет же, ей все неймется.
– А вы… простите, как ваше имя-отчество?
– Сырников. Сырников Сергей Степанович. Можно просто Сергей. И на «ты». У нас тут по-простому.
– Хорошо, Сергей. Если я правильно понял, ты ведешь это дело, так?
– Да,
– А ты разговаривал с ней, с этой «малахольной»? Узнавал, почему она так уверена в невиновности своего жениха? Может, у нее есть какие-то факты, доводы. Может, это действительно меняет дело?
– Да какие там у нее факты! А то я баб этих не знаю. «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда» – вот и все доводы. Вы не подумайте, я не просто так. Не с ветру вам говорю. Мы тут тоже не лыком шиты, работу свою знаем. И факты все я перепроверял, и с Ларисой этой встречался. Все как положено. Только нет там ничего. Не от чего делу меняться. Все как с первого раза выяснилось, так до сегодняшнего дня и осталось. Так что хотя и рады мы встретить у себя московских, как говорится, коллег, но что до всего прочего – могу только повторить: напрасно вы время теряете. Зря приехали. Нечего там доследовать. Все, что было, уже исследовали.
– Но раз уж я все-таки приехал, может, ты устроишь мне встречу с обвиняемым? Хотелось бы поговорить с ним.
– Не вопрос. Вам всегда зеленый свет. Чем сможем, обязательно посодействуем. Сейчас позвоню в изолятор, скажу, чтобы доставили его в комнату для допросов. А то в госпитале вам, наверное, неудобно будет беседовать.
– Китаев в госпитале? – изумленно спросил Гуров. – А что случилось?
– Но как же… Вы читали дело?
– Да, разумеется.
– Тогда как же… Ведь там написано. В кабине вертолета была заложена бомба.
– Да, я помню, об этом написано в деле.
– Тогда что же вас удивляет? Бомба взорвалась, Китаев получил ранения. И Курбанский тоже. А уже после этого, увидев, что взрыв оказался слабым и насмерть Курбанского не убил, Китаев добил его ножом.
Сырников излагал все это с таким беззаветным простодушием, что полковник не знал, что и думать. Ни в выражении лица, ни в интонациях не замечалось ни малейшего подвоха или иронии, и в то же время невозможно было поверить, что взрослый здравомыслящий человек может серьезно говорить подобные вещи.
«Китаев заложил бомбу, чтобы Курбанский погиб от взрыва, и сам устроился рядом. Не иначе как для того, чтобы самолично оценить, будет ли сила взрыва достаточной, чтобы «убить насмерть». А когда понял, что заряда маловато, «добил ножом», благо в тот момент очень кстати находился поблизости. Кто из нас троих идиот? Сырников? Китаев? Или я сам? – не переставая изумляться, думал Гуров. – Какой дурак, подложив взрывное устройство, сам полезет под удар вместе с жертвой?»
Но, похоже, его покровский коллега никаких противоречий в подобной ситуации не находил. Напротив, она казалась ему совершенно естественной и даже дополнительно подтверждающей вину Китаева.
– Все эти ранения только для отвода глаз, –
Сказав это, Сырников взял трубку и набрал чей-то номер.
– Борис Петрович? Сырников беспокоит. У тебя кто в изоляторе сегодня дежурит? Витя? Хорошо. Предупреди его, что сейчас к нему по поводу Китаева подъедут. Да, как я говорил, гости наши из Москвы. Да уже прибыли. Гуров Лев Иванович. Прошу любить и жаловать. Распорядись там, чтобы Китаева из госпиталя доставили. Ну как куда, в шестнадцатую, как обычно. Там тихо, спокойно. Посидят, поговорят. Все проверят, – усмехнулся Сырников, бросив короткий взгляд на Гурова. – Пускай столичные коллеги воочию убедятся, что мы тут тоже не баклуши бьем, дело свое знаем. Сделаешь? Лады!
Закончив разговор, Сырников вновь с улыбкой взглянул на Гурова:
– Вы, наверное, в городе пока не ориентируетесь, так что могу сказать кому-нибудь из ребят, кто на машине, чтобы до места вас доставили. А то прямых маршрутных рейсов у нас к изолятору нет, полдня будете добираться.
– Буду благодарен, Сергей.
Сырников ненадолго вышел из кабинета, чтобы договориться о машине. Результаты этих переговоров превысили все ожидания Гурова. Оказалось, что из уважения к столичному гостю транспортным средством решил поделиться непосредственный начальник Сергея. Он предоставил полковнику свою служебную машину с водителем, передав через следователя, что уважаемый гость может распоряжаться ею по своему усмотрению.
Через несколько минут Лев уже сидел в черной «Волге», слушая неумолкающую болтовню бойкого вихрастого парня по имени Сеня.
– У нас тут в последнее время только и разговоров, что об этой «летке», – говорил Сеня. – То убийства у них там, то самоубийства. Да вот еще курсантика какого-то тоже шлепнули. Типа – нечаянно.
– Как это – шлепнули? – уточнил Гуров.
– А кто их знает, как, – легкомысленно ответил Сеня. – Говорят, то ли взорвалось у них там что-то, то ли обрушилось. А парнишка слабым оказался, взял да и помер. Теперь как убийство по неосторожности квалифицируют. Только что-то за последнее время многовато стало у них там неосторожностей этих.
– А про самоубийство что говорят? – поинтересовался полковник.
– Про самоубийство? Про это почти ничего. Самоубийство – оно самоубийство и есть. Что там говорить? Тем более – большой начальник. О таких делах не больно-то распространяются, сами понимаете.
Тем временем «Волга» выехала на городскую окраину и вскоре притормозила возле невзрачного трехэтажного здания.
– Вот он, изолятор, – доложил Сеня. – Милости просим. Сходите, поговорите. А я вас подожду. Можете не беспокоиться, обратно тоже с комфортом доставим.