Смерть на взлетной полосе
Шрифт:
Лев вошел в здание изолятора, показал дежурному удостоверение, и тот сразу же провел его в комнату, где находился подозреваемый.
В небольшом помещении перед столом сидел молодой парень. Взглянув на него, Гуров сразу вспомнил всемирно известные фотографии Юрия Гагарина. Открытое лицо с правильными и довольно приятными чертами меньше всего склоняло к мысли, что перед вами – злодей. В глазах читалась усталость, но в общем выражении лица не было ни угрюмости, ни озлобленности. Из-под свободной рубашки, в которую было одет парень, выглядывали бинты, а на правом плече виднелись следы ожога.
Гуров отослал охранника, присматривавшего за Китаевым, пока его не было, и устроился за столом.
– Добрый день, – проговорил он. – Меня
– Правильно, – нахмурившись, произнес парень. – Хотя не сказал бы, что день такой уж добрый.
– Что вы можете добавить к своим показаниям?
– А что там добавлять? Все, что знал, я рассказал.
– Хорошо. Давай так, – сказал Лев, поняв, что сухим официозом здесь многого не добьешься. – Своим ты рассказал, они твой рассказ, как смогли, зафиксировали, и я протоколы изучил. Но сам я здесь человек посторонний, обстановку не знаю. Расскажи мне, как было дело. В документах есть нестыковки, я действительно хочу разобраться.
Китаев вопросительно глянул в лицо полковнику, как бы решая, верить или не верить. Но через минуту произнес:
– Ладно. Может, и правда что выйдет. Если вы от них не зависите, тогда… В общем-то, ничего особенного там не было, – подумав, продолжил он. – Этот вертолет, в котором все произошло, – он старый, по-моему, даже списанный давно. Но у Курбанского он чем-то вроде личного авто был. Куда он только на нем не летал. И к друзьям на фазенды, и по делам своим личным. Соответственно за машиной тщательно следили, чтобы все было в исправности, чтобы с дорогим начальником чего нехорошего в полете не случилось. Хотя, строго говоря, никто не обязан был списанную машину обихаживать. Но тут уж, как говорится… приказы не обсуждаются.
– То есть он не только тебя заставлял исполнять свои прихоти? – уточнил Гуров.
– Да почти всех! – в сердцах бросил Максим. – Вся часть от него стонала. А об этих курсантиках бедных и говорить нечего, как только он их не мучил!
– Но, если я правильно понял, особое внимание он оказывал именно тебе. Почему, если не секрет?
– Потому что все «косяки» свои хотел на меня свалить и на занимаемой должности остаться. А не получилось. Вот и решил, что это я во всем виноват. Хотя не я его, а наоборот, он меня принуждал нарушать правила. Считай, силком в этот вертолет затащил, управлению мешал, не знаю, как вообще сели, а потом меня же во всем и обвинил.
– Погоди, какой вертолет? – в недоумении спросил Гуров. – Это тот «Ми-8», где, как ты сказал, все произошло?
– Да нет, другой. Это раньше было. Тот случай, из-за которого его сместили.
Поняв, что ему предоставляется шанс узнать подробности, которые не прочитаешь ни в каких протоколах, Гуров навострил уши.
– Он ведь не только на «Ми-8» катался, – продолжал Максим. – Мог и другую технику запросто «освоить». Разве что на истребителях не устраивал «экскурсии» своим знакомым. А что попроще, кажется, все уже перепробовал. Как приедет кто «в гости», так и начинается. Сначала напьются в кабинете, потом в раж войдут, на приключения тянет. Вот и в тот раз так же вышло. Прислали к нам вертолет на ремонт. «Ночной охотник». Хорошая боевая машина. И неполадки-то не особенно глобальные были. С приборами там… хотя ладно, вам это неинтересно. В общем, привели мы его в порядок и уже отправлять «домой» собирались, когда к Курбанскому в очередной раз дружбаны нагрянули. А я, как на беду, как раз в ту ночь дежурил. Напились они, как водится, и Курбанский давай хвастаться, что он здесь царь и бог. Это у него любимая тема. Дескать, что хочу, то и ворочу, любую технику могу по своему желанию использовать. Тут и взбрело ему, что, мол, раз уж на дворе ночь, нужно на «Ночном охотнике» полетать. «Тестирование, – говорит, – сделаем». И, как назло, я ему на глаза не вовремя попался. «Будешь, – говорит, – у нас за пилота».
– А ты разве пилот?
– В том-то и дело, что нет! – воскликнул Максим. – Конечно, когда учился, была у нас и такая практика. Надо же знать, как оно все в действии работает, приборы
– Значит, бывший командир хотел устроить на «Ночном охотнике» экскурсию для своих друзей?
– Да, я же сказал.
– Но, насколько я знаю, в боевых машинах не предусмотрены места для пассажиров. Как же он собирался их там разместить?
– Вот именно! В том-то и дело, что не предусмотрены! Я ему так и сказал. Ничего, говорит, я его к тебе на коленочки посажу. Шутник! В «Ми-8», там только два места – для пилота и для оператора, или, по-другому, для стрелка, как кому больше нравится. Так он умудрился на каждое место по два человека засунуть. Одного ко мне впихнул, действительно чуть не на колени, а с другим сам внизу уселся. Там такая конструкция кабины, что оператор ниже пилота размещается. Набились мы туда, как сельди в бочку, а он доволен, дружков своих подбадривает: «Теперь будете всем хвастаться, что на боевом вертолете летали».
– И что, никак нельзя было отказаться? – спросил Гуров.
– А как я ему откажу? Он – начальник. Запросто может уволить. А у меня отец… Мой отец всю жизнь в этой части работает. Можно сказать, ветеран. Он так рад был, что я тоже по его стопам пошел. Говорит – династия. Он бы не пережил, если бы меня из части вышвырнули. Приходилось терпеть. В общем, влезли мы в эту кабину, Курбанский и говорит – заводи, мол, полетели. Как будто это мопед ему. Шутник! Тут еще этот друг его перегаром дышит, того гляди задохнешься. Я понял, что просто так не отделаться. Подумал – в воздух машину подниму, авось успокоятся.
– В такой ситуации еще и в воздух смог поднять? – удивленно взглянул на парня Лев.
– Смог. Да там все почти автоматизировано. Не очень сложно. Другое дело, что настоящий дурак любую электронику свести с ума может. Это да. С этим проблема. А мне, похоже, в соседи как раз дурак и попался. Все ему интересно, везде лезет. В общем, от аэродрома мы недалеко улетели. Не знаю, чего он там сделал, только стала машина крениться, перебои пошли, и я уж думал, что полет этот последним окажется. И не только для машины. Правда, высоту я небольшую держал. Мне и Курбанский такие «ценные указания» выдал, давай, говорит, на сверхмалых попробуем. Этот вертолет, что нам прислали, он современной модификации, может даже на пяти метрах от земли летать. Вот и попробовали. На сверхмалых. Короче, сели мы, можно сказать, набок. И винт повредили, и… Эх, да что там говорить! Уделали машину так, что любо-дорого. Ладно, хоть без человеческих жертв обошлось. А этот – нет чтобы спасибо сказать за то, что жив остался, так он еще всю вину на меня попытался свалить. Сам меня заставил, его друзья мешали мне управлять, и я же еще оказался виноват.
– В чем? – уточнил Гуров.
– Самовольно взялся пилотировать машину, не имея допуска.
– Ловко!
– Еще как ловко! Я когда об этом узнал, просто дар речи потерял. То есть выходит, что порча вертолета полностью на моей совести оказывалась. Что сам Курбанский не только здесь ни при чем, а даже как рачительный начальник взыскание готов наложить. Хорошо, отец мне помог. Если бы не он, так бы и засудили. Но уж он постарался. И с людьми говорил, и подписи собирал. Конечно, по полной, как следовало бы, Курбанский тоже не получил, но зато хоть сам я под суд не попал. Так на нет и сошло. С меня вроде основные обвинения сняли, но и он в части остался, только в должности понизили. А какая разница? Низший или высший, для меня он так и остался начальником. А поскольку афера его не удалась, начал мстить. Дескать, не мытьем, так катаньем со свету тебя сживу. По каждой мелочи придирался. Чуть что не так – сразу рапорт. Вот и с вертолетом этим тоже. То есть я не про «Охотника» сейчас, я «Ми-8» имею в виду. Разве это авиаинженера обязанность проверять ее, гидросистему эту столетнюю? У меня, если уж на то пошло, даже специализация совсем другая. Да и вообще это техники должны делать, а он меня заставил. И попробуй возразить. Приказы не обсуждаются.