Смерть навылет

Монастырская Анастасия Анатольевна

Депутаты шумно поднялись: папа уронил четки, мама, запрокинув изящную голову, сделала последний глоток из дорогой фляги. Они уходили с чувством выполненного долга. В приемной Громовых ожидали их верные половины и не менее верная охрана. Жизнь продолжается. И вечный бой, покой нам только снится! Вот только для Вари этот покой уже стал холодной реальностью. Никому она не нужна. Ни до, ни после смерти.

— Скажите, а вам ее, что, совсем не жаль? — вырвалось у меня напоследок.

Громовы уставились на меня с выражением искреннего удивления:

— Как вам сказать, — сказала холеная и чуть захмелевшая мамаша. Ее зеленые

глаза отливали теперь кошачьим блеском. — Если вдуматься, то жалко, конечно, все-таки дочь родная. Но если не думать, то…что поделаешь? Бог дал, бог взял. Знаете, Стефания, ик… Без Вари как-то спокойнее. Ни тебе скандалов, ни угроз, ни мужиков незнакомых. Подвоха не ждешь, и от этого на душе легче становится. Она в последнее время совсем неуправляемая стала: либо с кобелями путалась, либо часами в Интернете сидела. Порносайт за порносайтом проглядывала. Ну а после того, как однажды пришла домой в окровавленной шубе, мы вообще с ней перестали разговаривать. Представляете, стоит в прихожей, глаза стеклянные, а мех просто слипся от крови. Ой!

Мадам получила пинок в бок от бывшего мужа и замолчала, мысленно ругая себя за длинный язык. Окровавленная одежда? — очень интересно. Громов грубовато взял экс-супругу под норковый локоток и повел к выходу. На пороге обернулся:

— Вы простите нас, Стефания Андреевна. Столько бед в последнее время свалилось. Варя, дневник этот дурацкий, у меня законопроект слетел, а у жены две недели назад младший брат погиб. Так что не судите строго, нам и так тяжело. Черная полоса в жизни наступила. Правильно мне астролог говорил: кармический год. Нужно стиснуть зубы и переждать. После черной полосы всегда идет белая. А без Вари нам действительно спокойнее стало. Наверное, ужасно так говорить, но это правда.

Я не нашлась, что ответить. И только, когда за ними закрылась дверь, вдруг сообразила. Погибший брат — это дядя Варвары, то есть тот, кто ее и лишил невинности в малолетнем возрасте. Если, конечно, верить опубликованному в рунете дневнику. Кстати, а где у меня гарантия подлинности сетевых заметок? Гарантий нет. Единственный довод — визит родителей. Будь дневник очередной "уткой", они бы и не пошевелились. Сразу бы в суд подали. Причем на меня. И пока бы я на всех углах кричала, мол, не виноватая я, они бы давно мне иск вкатили. По полной программе. Значит, есть, за что зацепиться. Второй момент — окровавленная шубка Варвары, о которой вскользь упомянула мать убитой. Вряд ли это была собственная кровь Вари. Тогда бы была запачкана подкладка, а если кровь была на меху, то…

Стоп! Главное — не спешить с выводами. Лучше разложить все по полочкам. Итак, две недели назад убивают дядю Варвары Громовой. В блокноте я пометила: "узнать, где и как". Думаю, это не проблема. Надо только пролистать газеты за последний месяц. Это раз.

Теперь два. Одновременно Варя и Николай получают некое предложение, после которого "должна наступить свобода". Нетрудно догадаться, что предложение поступило от таинственного Джокера. Может быть, они на пару и убили дядю Вари? Но причем тут Николай? Ему-то какой резон убивать незнакомого человека? Или знакомого? Бр-р, и тпру! Осади назад, Эфа! Не так быстро.

Я снова зашла на факультетский форум. Что за чертовщина? Дневника и в помине нет, нет и топика, посвященного убийству. Не привиделось же мне! И не только мне, надо сказать. Хорошо бы завтра поспрашивать ответственного

за сайт, что, собственно, у нас творится в сети. Хорошо бы… Если, конечно, я вспомню, кто у нас ответственный. А это очень непросто. Факультетский сайт обычно дается в качестве научно-трудовой повинности, поэтому народ на этой неоплачиваемой "должности" долго не задерживается. Иногда новости не обновляются месяцами. В блокноте появилась еще одна запись: "Сайт".

Взглянув на часы, я ужаснулась. Девятый час. Не то чтобы у меня были планы на вечер, но все же негоже засиживаться на работе допоздна. Тем более, если никто этого все равно не оценит. Домой, домой! Под бочок к крокодилу, а жабика на грудь. Вот и вся моя женская радость.

Но не сбылось. В приемной ждал посетитель. Молодой. Симпатичный. И что характерно, блондин. Редкий случай в моей биографии: до сих пор с блондинами жизнь редко сталкивала. Я как-то по шатенам специализируюсь.

— Вы к кому? — спросила я, запирая кабинет на ключ. Ключ по закону подлости буксовал.

Он улыбнулся:

— К декану. Встреча. Деловая.

— Не поздновато ли выбрали время для встреч? Тем более деловых? — упрямый ключ наконец повернулся. — И куда вы дели мою секретаршу?

— Для встреч — самое время. А секретаршу отпустил домой, — он помог мне надеть шубку. — Время-то действительно позднее. А девушка созрела… В смысле засиделась на работе.

— И она согласилась?

— А почему бы и нет? — так улыбаются только Чеширские коты. — Я — убедительный.

— Ну, а меня вы зачем хотели видеть? — ситуация откровенно забавляла.

— А вы декан?

— Декан. Так зачем?

— Кофейку попить.

— И вы уверены, что я соглашусь?

В ответ — довольная ухмылка.

— Почему бы и нет? Я — очень обаятельный. Кстати, меня зовут Александр Жданов. И я журналист.

Самое интересное, что информация об убийствах его практически не интересовала. Вот это-то и настораживало. Зачем тогда со мной знакомиться? В силу прекрасных глаз я уже лет десять как не верю. Именно такая у нас с ним и возрастная разница. Причем на глазок. Если по паспорту, то плюс-минус еще пару лет. Вот только в чью пользу?! Другое дело, что никого подозревать мне сейчас не хотелось, как, впрочем, не хотелось и думать. Слишком сложным, длинным и печальным оказался этот день. Саша мгновенно уловил мое настроение и вместо кофе предложил выпить в ближайшем кафе. Я, естественно, не отказалась. Кто бы сомневался!

…А потом было лето, Мы прощались и знали, Мы одной с тобой крови, мы — небесных кровей. Твои драные джинсы, и монгольские скулы, ты была моей тайной, зазнобой моей…

После второго бокала мартини, под песни "Ночных снайперов" мы перешли на "ты". После трех бокалов — прорвало. Теперь я была готова поделиться своими подозрениями с кем угодно, тем более, с таким симпатягой. Другое дело, что он не хотел ничего слушать. О музыке — да. О литературе — да. О путешествиях — да. О любви — да. Об убийствах — нет. В какой-то момент я даже разозлилась.