Смерть не имеет лица (Преданность смерти)

Робертс Нора

– Мне тоже.

Его челюсть уже болела оттого, что он непроизвольно стискивал зубы до скрипа. И все же он отважился сказать:

– Слушай, насчет вчерашнего…

– Забудь! – отрезала она.

– Я забыл. Но если ты будешь ходить здесь в напряге по этому поводу…

– Где хочу, там и хожу. А ты, придурок, держи свои руки от меня подальше, не то я их выдерну!

– Аналогично, моя дорогая. Я скорее поцелую в задни­цу дохлую кошку.

У Пибоди перехватило дыхание от ярости:

– Уверена, это в духе твоих постоянных

занятий.

– Это лучше, чем ходить затянутой в мундир, прогло­тив кол.

– Засранец!

– Придурочная!

Не сговариваясь, они оба свернули в пустое помеще­ние, захлопнули дверь и бросились друг к другу.

Она закусила его губы; он втянул в рот ее язык. Макнаб запустил руки под ее плащ и стиснул ее ягодицы. У обоих вырвался единый мученический стон. Затем Макнаб при­жал Пибоди спиной к стене, а его ладони стиснули ее груди.

– О боже, насколько же ты созрела…

Он целовал ее так, словно готов был проглотить всю, словно все мироздание сосредоточилось в этой девушке. У Пибоди в голове все смешалось. Каким-то образом пуго­вицы ее униформы оказались расстегнутыми, и его пальцы уже трогали ее голое тело.

Кто бы мог подумать, что у этого мужчины такие не­обыкновенные пальцы!

– Мы не должны этого делать, – с трудом выговорила она и тут же прижалась губами к его шее.

– Я знаю. Мы сейчас тормознем. Через минутку…

Ее аромат сводил его с ума. Он начал возиться с ее бюстгальтером, но тут за спиной раздался писк телесвязи. Дыша, как загнанные гончие собаки, в смятой одежде, вы­таращив глаза, они смотрели друг на друга с выражением ужаса на лицах.

– Боже ты мой! – пробормотал Макнаб.

– Отойди от меня! – Пибоди толкнула его так, что он чуть не упал, и начала лихорадочно застегивать пугови­цы. – Мы оба сошли с ума. А все из-за того, что это не про­исходит.

– Совершенно верно. И если в ближайшее время это не произойдет, я просто умру.

– Если ты умрешь, у меня не будет проблем. – Она увидела, что неправильно застегнула пуговицы, ругнулась и опять расстегнула их.

При взгляде на нее у него все заныло внутри.

– Секс – мать всех ошибок, – пробормотал он.

– Согласна, – сказала она, снова застегивая пуговицы, и посмотрела на него в упор, не мигая. – Где?

– У тебя?

– Нет. У меня остановился брат.

– Значит, у меня. После смены. Мы это обязательно сделаем, и по-другому быть не может. Избавимся от всего лишнего – и снова сможем жить нормально.

– Договорились. – Пибоди нагнулась, чтобы поднять фуражки. – Застегни штаны, Макнаб.

– Именно сейчас это не лучшая мысль, – улыбнулся он. – Даллас задастся вопросом, что это у меня торчит размером с Юту.

Пибоди фыркнула:

– Наверное, твое «эго».

– Крошка, посмотрим, что ты скажешь после смены.

Пибоди почувствовала некоторое покалывание между бедер, но недовольно бросила ему:

– Не называй меня

крошкой!

Она поправила фуражку, выпрямилась и, стараясь смотреть только прямо перед собой, направилась по кори­дору в сторону зала.

Ева уже находилась там, вызвав тем самым у Пибоди укол совести. Две доски уже были заполнены, и ее началь­ница располагала на третьей оставшуюся часть материалов с жесткого диска.

– Я рада, что ты нашла время прийти, – сухо сказала Ева, не обернувшись.

– Я попала в пробку… Давайте я закончу, сэр.

– Все уже готово. Принеси мне кофе и настрой экран на показ жесткого диска. Все остальное я расскажу сама, когда придут остальные.

– Я настрою, – вызвался Макнаб, – и сделаю кофе.

Они пошли выполнять поручение вдвоем, и за спиной ее воцарилась такая тишина, что Ева почувствовала зуд между лопатками. «Наверное, пикируются взглядами», – подумала она и оглянулась через плечо.

Пибоди протянула Макнабу его кофе, что уже само по себе было диковинным зрелищем. Но когда она улыбну­лась Макнабу – ну, может, не совсем улыбнулась, но близко к тому, – Ева с удивлением задумалась.

– Вы что, оба с утра глотнули таблеток счастья? – спро­сила она и нахмурилась, увидев, как они мгновенно по­краснели. – Что за дела, черт возьми?

Но тут вошли Энн Мэллой и Фини. Энн остановилась в дверях и обратилась к Еве:

– Даллас, можно тебя на минуту?

– Конечно.

– Только быстро, – сказал Фини. – Уитни и шеф на подходе.

– Я коротко, – ответила Энн и, глубоко вдохнув, за­держала дыхание.

Когда к ней подошла Ева, Энн выдохнула:

– Я хочу извиниться перед тобой за вчерашнее. Я не должна была так набрасываться на тебя.

– Что и говорить, это была крутая сцена.

Энн оглядела зал и еще больше понизила голос:

– Я не справилась с собой. Прости. Это не повторится.

– Не казни себя из-за мелочей.

– Это не мелочи! Ты возглавляешь следствие и полага­ешься на каждого из нас, а я тебя подвела. Но знаешь, по­чему я вспылила? Там кругом было столько мертвых ребя­тишек, а я… Я опять беременна.

– Ох! – заморгала Ева. – Это хорошо или?..

– Вот заведешь ребеночка, тогда узнаешь. – Энн ти­хонько рассмеялась и положила ладонь на живот. – Уже около четырех месяцев. Через недельку-другую я сообщу об этом начальству. У меня уже двое детей, но это как-то никогда не мешало работе. А вчера, из-за того, что я увиде­ла там, в «Плазе»… Но сейчас все в порядке, я держу себя в узде.

– Очень хорошо. А как ты себя чувствуешь после всего этого? Ничего… необычного?

– Нет-нет. Все хорошо. Я только хочу подержать это несколько недель в секрете. Обычно, когда кто-то вдруг узнает, сразу начинаются всякие шуточки, игры со ставка­ми… Мне хочется закрыть наше дело до того, как все это начнется. У нас здесь большое сборище?