Смерть не выбирают (сборник)
Шрифт:
На последнее замечание Левин не отреагировал, хотя оно и покоробило.
– Чтоб не дурить вам голову, вот почитайте, – Александр протянул Левину большой конверт, в котором лежала подробная справка, сделанная майором Жумекеном Каназовым.
– Что ж, Александр Георгиевич, майор Каназов сделал все с толком, а вы сетовали на милицию, – сказал Левин.
– Я дружил с его братом. Я ведь из тех мест, родился там, вырос.
– А ваши родители?
– Их привезли туда в сорок первом.
Левин понял,
– А где родители жили до войны?
– Здесь, в Старорецке.
– Кто по профессии ваш отец?
– Бухгалтер. А дед был то ли директором гимназии, то ли какого-то училища. Отец рассказывал, но я не помню. Дед утонул, когда меня еще на свете не было.
– В Старорецке есть у вас родственники?
– Ни здесь, и нигде.
– А знакомые?
– У меня нет.
– А у отца?
– По-моему, нет… Впрочем, не знаю, – неуверенно ответил Тюнен. – Но он никогда ни о ком не вспоминал. И Старорецк редко упоминал. По понятным причинам.
– Ваш отец, как я понял, верующий? Эта полоска конверта с маркой ФРГ найдена Каназовым в Библии, служила закладкой.
– Верующий. А какое это имеет значение?
– Я должен искать человека, о котором ничего не знаю. А мне надо знать. И как можно больше. Может и не имеет значения, что он верующий, а может имеет. Он часто переписывался с кем-нибудь?
– Не имею понятия. В доме Каназов не нашел никакой переписки.
– От кого же он мог получить письмо из Германии?
– Даже представить себе не могу.
– Как часто вы виделись с отцом?
– Как когда. Иногда каждый год, иногда раз в два-три года.
– Заметно. Не богатые у вас сведения о нем.
– Это уж, как говорят, наши внутренние дела.
– Разумеется. Но я ведь сейчас вынужден вторгаться в ваши эти внутренние дела.
– Тоже правильно.
– Каким образом конверт из ФРГ мог попасть в дом к вашему отцу?
– Без понятия.
– Вы считаете, что у вас родственников в ФРГ нет. Но может быть, вы просто не знаете об их существовании. А отец вот узнал. Сейчас у многих советских немцев отыскались там родственники. И многие едут отсюда.
– Правильно делают.
– Вы так считаете?
– А вы – нет? – Тюнен в упор глянул в глаза, в которых играла усмешка. И Левин понял, что имел в виду его собеседник: "Ты ведь еврей, ваши валят, так что ты мне голову морочишь?" – Ладно, вернемся к конверту, – вздохнул Левин. – Где же остальная, большая его часть и содержимое? Майор Каназов не высказывал никаких предположений? Что из себя представляет Энбекталды? Как конверт вообще попал в те места? Видите, сколько вопросов.
– Энбекталды, – поселок. Глушь. Девяносто процентов населения казахи. Есть татары, узбеки, корейцы, русские. И, по-моему, две-три немецкие семьи. Может быть кто-то из них и переписывается.
– Если предположить, что ваш отец взял у кого-то почитать письмо или ему предложили его, стал бы он отрезать от чужого конверта кусок для закладки? Разве в доме не нашлось бы другой бумаги?
– Отец человек очень аккуратный, педантичный. Чужая вещь для него и есть чужая. Хоть конверт, хоть что. Это он мне вдалбливал с детства.
– Библию он читал часто?
– Постоянно. У него, помню, закладкой торчал там кусочек картона. Может, потерялся. Вот он и отрезал от конверта. Да еще с красивой маркой.
– Значит мысль, что конверт с письмом ему дал кто-либо, попробуем отбросить? Как считаете?
– Это вы считайте. Я буду считать деньги. В ваших делах я не профессионал, я по другой части.
– А с точки зрения логики?
– Тут, похоже, вы правы.
– Мог ли конверт или эта полоска от него где-нибудь валяться? Бесхозно. И если да, то где: на улице, в мусорнике, в магазине, в кинотеатре и так далее? А отец ваш увидел и подобрал. Подходит такой вариант?
– Не думаю.
– Почему?
– Если письмо пришло в Энбекталды, то на девяносто девять процентов кому-нибудь из немцев. Кому же еще в этой глуши? Верблюдам? А наши не станут выбрасывать такую реликвию, как конверт. Хранить будут вместе с письмами. Отрезать кусок, где красивая марка, – вовсе не сделают такого!
– Видите, логически рассуждая, вы привели меня к мысли, что письмо все-таки получил ваш отец. И заменил картонку полоской от конверта, потому что она стала ему милей, а? Элемент вероятности тут есть. А вот где остальная часть конверта с указанием адресата, с обратным адресом и содержимое – это уже вопрос другой.
– Тут много вопросов, – нахмурился Александр Тюнен.
– Хорошо бы заполучить какую-нибудь приличную фотографию вашего отца. Как это сделать?
– А черт его знает. Может напишите Каназову: мол, так и так, пусть пороется в комоде, он разобрался, где что там лежит, вдруг и найдет чего.
– Хорошо. Это мы попробуем сделать. Если, конечно, майор Каназов окажется столь любезен.
– Окажется.
– А в чем мог быть одет ваш отец?
– Возможно, в сером костюме, малоношенном.
– Отечественный, импортный? Фабричного изготовления или индпошива?
Тюнен удивился: "Те же вопросы, что и Каназов задавал. Как сговорились. Или это у них по единой милицейской шпаргалке отработано?" – Плащ на нем должен быть. Это точно. Дома, в шкафу плаща нет. Без него он не мог поехать, холодно еще было. Плащ на теплой подстежке.
– А о плаще что-нибудь можете сказать? – спросил Левин.
Тюнену показалось, что человек, сидевший напротив, задал вопрос с ехидством, и он, зыркнув на Левина, ответил: