Смерть не выбирают (сборник)
Шрифт:
– Марк! Домой, что ли? Садись!
Костюкович обрадовался оказии, на дорогу обычно уходил час из-за двух пересадок – с трамвая на автобус, а затем на троллейбус. Он редко ездил на работу своей машиной, парковаться приходилось на пятачке у входа в приемный покой, куда то и дело подъезжали машины "скорой", нередко калечившие докторские легковушки, дважды досталось и "жигуленку" Костюковича…
Едва он нырнул в "девятку", как почувствовал знакомый уже запах лосьона. Костюкович оказался на заднем сидении рядом с Туровским. Водитель,
– Здравствуйте, Марк Григорьевич. Не узнаете?
Но Костюкович уже узнал Алтунина.
– Здравствуй, Сева, – коротко сказал Костюкович, все еще втягивая носом парфюмерный запах. – Разбогател, "девятку" гоняешь?
– Гоняю, – ответил Алтунин.
Рядом с Севой сидел здоровенный мужик лет сорока в светло-серой безрукавке и в серых из плащевки брюках. Мощные руки, тяжелые, как бы обвисшие, плечи.
– Знакомься, Марк, это наш тренер Виктор Петрович Гущин, – сказал Туровский.
Гущин молча кивнул Костюковичу, но голубовато-водянистые глаза его, словно выпученные, под короткими белесыми ресницами, смотрели как-то настороженно.
"У него, похоже, что-то со щитовидкой", – подумал Костюкович, отметив эти глаза, как бы не вмещавшиеся в орбитах. Только сейчас он вспомнил, что видел, хотя и издали, этого человека на спортбазе, когда приходил к Туровскому. Они сидели тогда с Туровским в комнатке, а через распахнутое окно виднелся бассейн, и там на бровке стоял тренер, что-то кричал, размахивая рукой, на нем были красные с каким-то узором красивые плавки…
– Ты спешишь? – спросил Туровский, повернув голову к Костюковичу. Мы едем с тренировочной базы, хотим где-нибудь пообедать. Составишь компанию?
– Денег с собой нет, – ответил Костюкович.
– Ерунда! Мы приглашаем, так что никаких проблем. Так, Петрович? обратился Туровский к тренеру.
– Порядок, – прогудел тот.
– Куда поедем, Виктор Петрович? – спросил Алтунин.
– Жми в "Голубой день".
Костюкович знал, что это гриль-бар за городом, в лесном массиве, в зоне отдыха. Ему не очень-то хотелось быть в роли приглашенного. С какой стати? Кто он им? Может, Туровский просто из вежливости сказал "составишь компанию?" в надежде, что откажется. А услышав, куда они собираются, он расстроился, понимая, что в этом загородном гриль-баре цены космические. Поэтому, когда добрались до развилки – влево дорога в центр, а прямо – за город, в сосновый бор, где и приютился "Голубой день", Костюкович сказал:
– Притормози, Сева. Я сойду, пожалуй. Мы там засидимся, а у меня еще дома кое-какие дела.
– Да брось ты! Вот совковая психология! – махнул рукой Туровский. Когда-то же и расслабиться надо! Не щепетильничай! Пригласили – не комплексуй. Мы знаем эту тревогу, и знаем свои возможности. Так, Петрович?
– Порядок! Кати, Сева, – скомандовал Гущин.
"А черт с вами! – подумал Костюкович. – Чего я в самом деле? Не напрашивался же!" – успокаивал он себя, пытаясь избавиться от чувства
В гриль-баре народу было немного: время послеполуденное, да и будний день. Сразу же подошла официантка, похоже, знавшая клиентов.
Туровский сказал ей:
– Привет, подруга. Значит, как обычно, остальное из загашника.
Первым делом она принесла минеральную воду в бутылках без этикеток, на других столах на бутылках были этикетки местной воды "Криничанка". Только потом, во время еды Костюкович понял, что им подали "Боржоми". Стол быстро заполнялся: малиновые помидоры, маленькие огородные огурчики, филе копченого карпа, обложенное каперсами, пучки свежего лука, армянская бастурма, лобио с копченой грудинкой, в глубоком квадратном блюдечке крабы, тарелка с пахучей кинзой и тархуном, бутылка коньяка "Славутич", а вместо хлеба еще теплый лаваш.
– Откуда это у них все? – удивился Костюкович.
– Бар теперь частный, выкупили, трое из них: хозяин, жена и сестра жены официанткой. Крутятся, в Армению ездят за бастурмой и травой, за фасолью для лобио и "Боржоми" – в Грузию, за каперсами – в Азербайджан, за этими помидорами – в Молдавию… Ну что, приступим? – Туровский налил коньяк тренеру, Костюковичу, себе, а Севе Алтунину плеснул в фужер "Боржоми". – Плохо, когда за рулем, а, Сева?
– Ничего, компенсирую едой, – засмеялся Сева.
Пили и закусывали быстро, все были голодны. После первых рюмок пружина неловкости, давившая Костюковича, ослабла, он уже легко участвовал в общем разговоре на какие-то незначительные темы. Потом принесли горячее – бараньи ребрышки с жареным картофелем и зеленым горошком, появилась еще одна бутылка коньяка. Разговор пошел о спорте, о будущем хоккея и футбола, незаметно перескочил на медицину.
– Как твоя кандидатская движется? – спросил у Костюковича Туровский.
– Ни шатко, ни валко.
– Что так, Марк Григорьевич? – поинтересовался Сева Алтунин.
– Времени не хватает.
– А кто вам лабораторные работы делает? – спросил Сева.
– Кто придется! – Костюкович хмельно взмахнул руками. – Все дефицит, реактивов нет, за все приходится переплачивать, лаборантки шкуру дерут, как весь частный сектор. Правда, и зарплата у них символическая.
– Вам спонсор нужен, Марк Григорьевич, – подмигнул Сева.
– Для этого дела спонсоров не сыщешь, Сева, я кустарь-одиночка.
– Не скажите, – загудел тренер. – Наука не должна быть сиротой, – с умным видом изрек он, одним духом опростав фужер с "Боржоми".
– Чем тебе так интересен случай с нашим Юрой Зиминым? – спросил Туровский. – Банальная история, у тебя же таких много.
– Не совсем банальная.
– Нам бы не очень хотелось, чтоб ты возился вокруг этого, – понизив голос, сказал Туровский.
– А мы могли бы выступить спонсорами Марка Григорьевича, как думаешь, Олег? – снова заговорил Гущин, наполняя рюмку Костюковича коньяком, а свою водой.