Смерть не выбирают (сборник)
Шрифт:
– Откуда вы подробности эти знаете, Володя? – спросил терпеливо слушавший Костюкович, хотя кое-что из того, что сейчас рассказывал пловец, не было ни для кого уже секретом, но он не прерывал парня, давал ему выговориться.
– Давно верчусь в этом казане… Насмотрелся, наслушался от олимпийцев, от сборников, в раздевалках, в душевых… В них только и разговору – про все это да про "химию"… Вот она наша "аптечная" сила, он извлек из кармана знакомую Костюковичу зеленую колбочку из легкого металлического сплава, свинтил пробку и высыпал на ладонь маленькие таблетки.
– Это дал
– Да. Если вам нужно, возьмите. Не хочу рядом с Юркой Зиминым лежать! Туровский, правда, потребует, чтоб я вернул, скажу, что потерял. Пошел он… Это новинка.
– Я знаю, – сказал Костюкович.
– Откуда?
– В справочнике лекарственных средств еще не значится. А где они взяли этот анаболик, Володя?
– У них есть на таможне свой человек, какой-то Ягныш. С его помощью как-то достали… То, что я рассказал вам, доктор, держите в секрете, пока не вернусь из Будапешта.
– А потом?
– Потом делайте, что хотите.
– Они же вас выгонят, Володя.
– Плевать. Уйду. Я уже решил!
– Куда? Чем станете заниматься?
– Пойду на курсы автослесарей, устроюсь куда-нибудь на сервисную. Дам бабки – возьмут. Там тоже можно хорошо жить, правда, вкалывать придется. Ну, вот, все, доктор, – он встал. – Заговорил я вас.
– Ничего, Володя, спасибо…
После ухода Покатило Костюкович минут десять что-то обдумывал, затем крикнул сестре:
– Ира, я поднимусь ненадолго к Левиным.
– Хорошо. Захлопни дверь и возьми ключ, – отозвалась сестра из другой комнаты…
На звонок открыл сын Левина Виталик.
– Отец дома? – спросил Костюкович.
– Дома. Заходи.
Левин сидел в старой полосатой пижаме, в тапочках на босу ногу и вырезал что-то из бумаги, на столе перед ним лежало еще несколько листков и стоял пузырек с клеем.
– Садись, Марк, – поверх очков глянул Левин на Костюковича.
– Чем это вы заняты? – спросил Костюкович.
– Виталик купил Сашке модельки самолетов, а клеить поручено мне. Но моего интеллекта что-то на это не хватает. Либо я дурак, либо инструкция дурацкая, а внук требует, – он отложил ножницы, снял очки. – Чем кончилась история с жалобой на тебя? Был в прокуратуре?
– Да. Обошлось, все в порядке.
– Ну и слава Богу.
– Ефим Захарович, если можно доказать, что тренер и врач команды пичкали спортсмена допинговым препаратом, в результате – поражение стенок кровеносных сосудов, а в итоге – смерть от инсульта, скажите, это подсудное дело?
– В общем-то, конечно. Разумеется, сперва следствие, нужны очень веские доказательства… Что они давали спортсмену, какой допинг?
– Анаболический стероид. Это хорошее лекарство, если в умеренных дозах и определенный срок, оговоренный врачами, – Костюкович рассказал все, что приключилось с Зиминым и о своем касательстве к этому. – Я хочу обратиться в прокуратуру. Как вы считаете?
– Это, разумеется, твое право и, если говорить красиво, твой врачебный долг. Негодяев, конечно, полезно бы проучить, чтоб другим неповадно было. Но… Понимаешь, Марк, не любят следователи такие дела, Левин поскреб щеку.
– Почему? Тут все ясно!
– Кому? Тебе? Тут много косвенного, нужны солидные
– Знаю. Вот это. Узнаете? – Костюкович вынул из кармана зеленый маленький туб.
– Где ты его взял? – удивился Левин.
– Один спортсмен принес. Тренеру и врачу команды это досталось с помощью таможни. У них там есть свой человек. Некий Ягныш.
– Ягныш?! – подхватился Левин. – Это ты мне приятную новость принес! Ну-ка посиди, – он встал и, шаркая шлепанцами, подошел к телефону, завертел диск.
– Иван? Это я, – сказал Левин. – Чем занят?
– Пылесосю ковер, – отозвался Михальченко.
– Оторвись на минутку. Картонную коробку с "Фармации" помнишь? А Ягныша с таможни не забыл? Так вот это его рук дело на "Фармации".
– Чего это вы вдруг решили?
– А я, Иван, даже в клозете думаю. Вот и придумал. А если серьезно, есть у меня хороший сосед, он и надоумил. Сделай вот что, пожалуйста: ты начальника таможни Борового знаешь?
– Кима Петровича? Конечно, знаю!
– Позвони ему, может, он еще на работе, а нет – домой. Попроси, чтоб он выяснил по своим талмудам, у кого была изъята эта коробка. Скажи, что это в его интересах. Передай от меня привет. И перезвони потом мне.
– Добро…
Левин вернулся к Костюковичу.
– Слышал? – спросил он.
– Да, но ничего не понял, – ответил Костюкович.
– Некоторое время назад на таможне была конфискована картонная коробка с упаковками этих анаболиков, – указал он на зеленый туб. Поскольку именно это лекарство не значится в разрешительном перечне и реализации через аптечную сеть не подлежало, но должно было быть актировано, т.е. уничтожено в присутствии представителей объединения "Фармации", налоговых органов и таможни. Но за день или за два, не помню, коробка была похищена с одного из складов "Фармации"… Может, поужинаешь с нами? Выпьем по сто граммов. У меня есть спирт, настоянный на облепихе, еще с прошлого года.
– С удовольствием.
– Виталик, – позвал Левин сына. – Скажи маме, пусть поставит картошечку в мундирах, сварит сосиски, ты открой банку сайры и банку баклажан по-армянски. Хлеб в доме есть? Может, Иру позовем? – спросил он у Костюковича. Она давно у нас не была.
– У нее настроение плохое, не пойдет…
Минут через двадцать позвонил Михальченко:
– Ефим Захарович? Борового я поймал еще на работе. Он как раз собирался уходить. Немножко кочевряжился, мол, поздно уже, устал, жрать хочет. Но когда я ему сказал, что дело важное для них, а не для нас, да еще связано с Ягнышем, согласился. В общем коробка с лекарствами была задержана до выяснения у врача команды пловцов Туровского Олега Константиновича.