Смерть пиявкам!

Хмелевская Иоанна

— Не только из Варшавы, я даже из собственного дома вечером не выходила, вот разве что выбрасывала мусор. Но мусорный ящик у самой калитки. А так я весь день просидела дома, собирая информацию. Для вас.

— Сейчас мы перейдем к вашей информации, а пока меня интересует отношение пани Формаль к Флориану Ступеньскому.

Вот, оказывается, как умно я поступила! Видно, вести о подрывной деятельности Ступеньского уже вышли за пределы Варшавы и добрались до Кракова, до Мартуси.

Я не стала темнить и с готовностью сообщила, что отношение Мартуси к Ступеньскому — отрицательное. И добавила:

— Даже очень отрицательное.

И мне кажется, я вам совсем недавно говорила об этом.

— Ничего, я охотно выслушаю еще раз. И почему же?

Легкое беспокойство переросло в нешуточную тревогу. Что еще стряслось?

— В двух словах не расскажешь. Попробую коротко и о главном. Вы этого Ступеньского лично знаете? Видели ли его когда-нибудь?

— На фотографии. Не очень удачной.

— Тогда придется объяснить словами. Чрезвычайно интересный мужчина, обаятельный, умеет произвести впечатление. Мартуся попалась на его удочку, паршивец охмурил ее в два счета, попытался втянуть в свои махинации, обвел вокруг пальца, после чего отшвырнул за ненадобностью. Этого достаточно?

— Хотелось бы поподробнее.

— О боже… Ну, бабы к нему так и льнут, из-за внешности и умения найти подход к любой. Мужики, впрочем, тоже, не только бабы. Правда, не все, но некоторые попадаются на его удочку, хотя и на другую наживку. Их он берет своей предприимчивостью, умением проворачивать дела, знакомствами во всех сферах, организационными способностями — словом, не парень, а талант, огонь, к тому же с нюхом на прибыльные дела. Будь у него средства, уж он бы развернулся! И многих матерых бизнесменов так и тянет протянуть руку помощи талантливому юноше, хотя на деле у того за душой пустота: ни таланта, ни пробивной силы, ни полезных знакомств, ни умения организовывать — все ложь и одно сплошное мошенничество, но это раскрывается не сразу. Хочу чаю, чаю хочу. А вы?

— Ну, если вы будете, то и я не откажусь…

Вернувшись из кухни, я продолжила:

— А правда такова: он способен на любую гадость, моральных преград для него не существует, пойдет на все, если почует запах денежек. Мартусе он подложил двойную свинью — и в личном, и в служебном плане. Сначала охмурил девушку, очаровал. Она его привлекла тем, что работала на краковском ТВ и считалась очень успешной и перспективной сотрудницей, к тому же она еще и красавица. Он и наплел с три короба: она одна такая на свете, он всю жизнь мечтал такую встретить, полюбил всем сердцем и прочее в этом духе. Потом исподволь проник через Мартусю в телевизионный мир, притворившись этаким наивным сельским пастушком. А там нашел себе других покровителей и покровительниц. Тут-то и выяснилось, что он прекрасно осведомлен о телевизионной кухне, поскольку подвизался в варшавском телецентре. Но поначалу краковяне нарадоваться не могли, какой он смышленый, как схватывает все на лету. И больше всех он поразил некую пани Изу, которую я лично не знаю, она занимала довольно высокую должность на телевидении. И, ни минуты не колеблясь, негодяй порвал с Мартусей ради престарелой, зато увешанной бриллиантами начальственной дамы… Вам бы надо с самой Мартой поговорить, потому как я хорошо разбираюсь в человеческих чувствах, но совсем незнакома с их телевизионными порядками.

Гурский отрицательно помотал головой:

— Нет, в данном случае для меня важнее человеческие чувства.

— Очень мило с вашей

стороны. — И я обрадованно продолжала: — Перед Мартусей в то время открывались неплохие перспективы, она получила возможность переключиться с документалистики на художественные телефильмы, о чем давно мечтала, ей предложили должность второго режиссера, и тут вдруг… Подробностей я не знаю, да и не разобралась бы в них, мне лишь известно, что пылкий обожатель именно в тот самый момент подложил возлюбленной грандиозную свинью. При поддержке всемогущей Изы оттяпал у Марты обещанную должность и устроил на нее другого претендента — за бешеные деньги. Кстати, он и у Марты назанимал немалую сумму, но, разумеется, так и не вернул.

— Минутку. Я вас правильно понял? Он должен ей? Не она ему?

— Да что вы! Конечно, он должен ей.

— Хорошо, а дальше что?

— Как я вам и сказала, он бросил Марту за ненадобностью. Впрочем, пани Изу тоже вскоре бросил, использовав ее влияние и финансовое могущество и наобещав другим сотрудникам свое покровительство. При этом все стрелки он переводил на Марту, ведь все считали, что Ступеньский с Мартой — одна сатана и действует он по ее наущению.

— Понятно. А она… не пыталась отомстить?

— Нет, у нее хватило ума и не хватило времени. Она даже расплатилась с теми общими знакомыми, у которых он назанимал денег, ссылаясь на нее. А он, напаскудив в Кракове, быстренько смылся в Варшаву. Пока все его не раскусили и не разобрались, кто тут истинный виновник.

Гурский пристально рассматривал в окно двух кошек на террасе, которые вылизывали друг друга.

— Если не ошибаюсь, пани Формаль — темпераментная особа, не… как это говорится…

— …Не размазня, — охотно подсказала я.

— И попадись он ей под горячую руку…

— А он и попадался, причем не однажды. Он часто наезжал в Краков, а она в Варшаву, как-никак оба работают на телевидении. И на работе встречаются, и у общих знакомых.

— И что?

— Она всегда отворачивается, а этот подлец изображает страдальца, всячески демонстрируя свои поруганные чувства. А поскольку таланта лишен начисто, даже лицедейство у него не получается. Вот и все. Как могла, передала вам вкратце, что знаю. А что?

— Как вы сказали?

— Я спросила — а что? Ради чего я старалась? На фига сдались вам отношения между Мартой и Ступеньским, если не для дела? С таким же успехом вы могли бы расспрашивать об отношениях между нами.

— А что, Ступеньский и к пани подкатывался? И пани позволила себя очаровать?

— Ну зачем молоть ерунду! — рассердилась я. — Подкатывался, было дело. Но как подкатился, так и откатился. Да и не наступлю я снова на те же грабли, ведь подобный экземпляр некогда и мне подвернулся, так что у меня иммунитет. И не смейте намекать, что паршивец пренебрег мною лишь из-за моего возраста или просто мало старался…

— Да бог с вами! Такая мысль мне и в голову прийти не могла, — горячо заверил Гурский.

— Так зачем вам понадобились все эти сведения?

— Минутку… А та информация, которую вы вчера якобы для меня собирали, она о чем?

— Телесплетни. О расследовании я ничего не знаю, вы с вашими людьми держите меня в черном теле, а ведь я уверена, что у вас уже есть все результаты экспертиз…

Последние слова я произнесла с вопросительной интонацией. Гурский вздохнул, но ответил: