Смерть по высшим расценкам

Ромов Анатолий Сергеевич

– А что сказка?

– Что сказка… Сказка то, что я ничего не имею против Америки и американцев, но людей, более наивных, чем они, я еще не встречал, и это самая благодатная, просто идеальная почва для Косого. Сказка то, что Косой, помимо того, что он мультимиллионер и президент «Хьюмэн инвестигейшн», служил в русской армии в Афганистане, пытал своих, отрубал им руки, а потом убивал, перерезая горло ножом. Сказка то, что неделю назад два бывших русских спецназовца, которых послала братва, пытались похитить Косого и привезти в Россию, но из этого

ничего не вышло, оба убиты. Сказка то, что самые крупные криминалы в России знают, что если они встанут на пути Косого, то могут считать себя приговоренными к смерти. Боюсь, что и вы с Джоном подвергаетесь сейчас очень серьезной опасности, если не сказать смертельной.

Посмотрев на нее, он понял, что перебрал. Ее губы дрожали, в глазах стоял страх.

– Но… Но что же он хочет от нас с Джоном?

Он выдержал паузу, чтобы дать понять, что и не думал шутить.

– Мне кажется, Джон здесь ни при чем, Косому чем-то мешаете именно вы.

– Господи… Чем я-то могу ему мешать? Я ведь его даже не знаю.

– Это мы с Джоном и попытаемся выяснить. Джон, расскажи, что было после того, как вам с Линой удалось от них убежать?

Похоже, его рассказ произвел впечатление и на Джона. Скривившись по своей привычке, тот сказал:

– Что было дальше… Помнишь, я тебе рассказывал о женщине, которой мой друг оставляет ключи от дома?

– Помню. Миссис Дэлоун, так, кажется?

– Да, миссис Дэлоун. Так вот, на следующее утро Косой с еще несколькими людьми подъехал к ней и, выдав себя за моего приятеля, пытался выяснить, где я. Затем, когда я позвонил в полицию Джерси-Сити и сообщил, что меня обстреляли, наряд копов выехал в гавань, но машины, которую мы с Линой там бросили, в гавани уже не было. После этого я с Лео Спейдом и двумя копами приехал туда, чтобы найти гильзы, но, сколько мы ни искали, ни одной гильзы не нашли.

– Вы и не должны были их найти, у них наверняка были гильзосборники. А то, что они позаботились о твоей машине, – азбука.

– Все правильно. Но сам понимаешь, полиция после этого относится к моему сообщению об обстреле с большим сомнением.

– Думаю, Косой как раз именно этого и добивался. Что вообще насчет полиции? Как она прореагировала на то, что вас обстреляли?

– Как всегда, своеобразно. Лейтенант Хьюдж из отдела расследования убийств, который ведет расследование убийства Кеннета Луксмана, от моего сообщения, что меня обстреляли в гавани, по сути дела, отмахнулся. Завтра придется снова к нему подъехать. Вообще, как я понял, для него главное – вынь да положь ему Лину.

Пора перевести разговор в шутку, подумал Павел. Улыбнулся:

– Вынь да положь ему Лину… Лина, вас все ищут. Как вы вообще себя чувствуете в связи с тем, что вас ищут?

– Никак. – Пожала плечами. – Сначала было не по себе, а сейчас уже привыкла.

– Хорошо, давайте опять перейдем к вам. Джон сказал, Кеннета Луксмана вы застрелили защищаясь, при самообороне, так что всего рассказывать не нужно. Меня интересуют только некоторые

детали. Из какого пистолета вы стреляли?

– Из пистолета системы «Байонн».

– Откуда он у вас вообще?

– Я живу напротив Метрополитен-музея и часто там бываю. Иногда я задерживаюсь допоздна, когда главный вход уже закрыт, и приходится выходить через служебный выход, а он ведет прямо в Центральный парк. Вы ведь знаете, что после семи вечера заходить в Центральный парк не рекомендуется?

– Конечно.

– Ну вот. Правда, отрезок от служебного входа в музей до Пятой авеню короткий, но все равно, когда идешь одна ночью по парку, как-то не по себе. Ну я и решила, чтобы не бояться никого, купить пистолет. Даже взяла несколько уроков стрельбы.

– То есть вы хорошо стреляете?

– Павел, вы что… Я совсем никудышный стрелок, просто безнадежный.

– Что так?

– Ну как я могу хорошо стрелять, если у меня в руках пистолет все время дрожит?

Встретив ее растерянный взгляд, улыбнулся:

– Неужели в самом деле все время дрожит?

– Конечно. Вообще, я только сначала брала его с собой в музей, а потом плюнула, положила в шкатулку и больше уже не трогала. Только в понедельник, когда ждала Кеннета, я спрятала его в ванной на всякий случай. Я боялась, что он меня убьет.

– Как я понимаю, боялись не зря?

– Не зря, конечно. Кеннет, как только пришел, сразу на меня набросился. Он был совсем бешеный, начал меня душить. Ну и я вырвалась и, когда он снова бросился на меня, стала стрелять.

– Сколько раз вы выстрелили?

– Три раза. Правда, мне показалось, я выстрелила больше, но Джон проверил обойму – в ней осталось четыре патрона. А всего в обойме семь патронов.

– Понятно. Вообще, где сейчас этот пистолет?

– Здесь, в моем кейсе, – сказал Джон. – Хочешь посмотреть?

– Покажи, посмотрим ради любопытства.

– Сейчас. – Джон ушел и почти тут же вернулся. – Вот, это тот самый пистолет.

Взяв «байонн», Павел проверил обойму – в ней было четыре патрона. Положив пистолет на стол, сказал:

– Лина, вы выстрелили три раза, сомнений нет.

– Ну да, я же говорю – три.

– Значит, вы три раза выстрелили в Луксмана и убили его?

– Да. Ну, то есть… То есть я присела над ним и вижу, что он мертвый.

– Где пулевое отверстие, заметили?

– Павел, вы что… Какое еще пулевое отверстие… Я вообще в тот момент почти ничего не соображала. Быстро оделась, взяла кое-какие вещи и документы и ушла.

– Вы можете сказать, какая пуля оказалась смертельной?

– Понятия не имею.

– Третья, – сказал Джон. – Ведь Луксман упал после того, как Лина выстрелила в третий раз. Лина, так ведь?

– Ну да.

– Значит, ты убила его третьей пулей. Детектив Берри, который первым прибыл на место происшествия, сообщил мне, что две пули засели в стене, а третья вошла в сердце Кеннета Луксмана. Это же подтвердил лейтенант Хьюдж, который ведет расследование.