Смерть под ее кожей
Шрифт:
Его голос звучал надтреснуто не из-за плохой связи. Это было искреннее горе, и я никогда прежде не слышала ничего подобного от этого жесткого человека. И могла бы не услышать за всю жизнь.
Но я его понимала.
Руби была одной из первых цирковых, с кем я столкнулась, когда подростком пришла к Харту и Хэлловею в поисках убежища. Помню, как она стянула с меня замызганную кепку и сморщила нос.
– Могу поспорить, если тебя как следует оттереть, под этой грязью обнаружится
Меня впервые назвали девушкой, симпатичной или нет – уже не важно.
Ее все любили. Как же иначе?
За исключением того, кто использовал ее вместо подставки для ножей.
– Цирк по-прежнему в Стоппарде? – спросила мисс П.
– Пока тут, да, – ответил Большой Боб. – Во вторник мы давали первое представление. Мы рассчитывали провести здесь две недели, до следующего воскресенья. Потом едем в Шарлотту. Дольше задержаться не можем. Контракты подписаны, а подписанные контракты в наше время редкость.
Дело было в четверг. А значит, у нас есть десять дней, прежде чем место преступления и все вокруг него упакуют и увезут из города.
– И власти позволят вам уехать? – спросила мисс П. – Удивительно, что они дают стольким… – она чуть не сказала «подозреваемым», но придумала формулировку получше, – людям, близким к жертве, уехать до того, как дело будет завершено.
– Шеф полиции немного пошумел по этому поводу, когда появился в первый раз. Но этим утром изменил мнение. Сказал, что мы можем уезжать.
– А что изменилось? – поинтересовалась мисс П.
На другом конце провода только потрескивали помехи.
– Мистер Хэлловей?
– Да он поймал кое-кого на крючок, – ответил Большой Боб. – Уилл? Ты еще на линии?
– Я здесь.
– Мне не хочется огорчать тебя, но… они арестовали русского. Его держат в каталажке со вчерашнего утра. Официальные обвинения предъявили только сегодня утром.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы переварить новость.
– Калищенко? Полиция считает, что он убил Руби?
– Да.
– Какого черта?
– Его нож был у нее в спине.
Опять потрескивающая тишина.
Валентин Калищенко был настоящим старожилом цирка Харта и Хэлловея – метатель ножей, глотатель шпаг, пожиратель огня и один из моих цирковых наставников. Я бы не сказала, что Русский Псих был мне как отец – это было бы слишком. Скорее как постоянно пьяный дядюшка, который позволял мне играть с острыми предметами с самого нежного возраста.
– Это же ничего не значит, – сказала я, потянув за колтун в волосах. – У него сотни ножей.
– Конечно, – согласился Большой Боб.
– И он вечно их повсюду разбрасывает.
– Конечно.
– А что насчет отпечатков пальцев? – спросила я. – На ноже
– Вроде только смазанные. Я слышал разговоры копов. Вроде как на рукоятке такая обмотка, что четких отпечатков не остается.
– Значит, его нож и нет отпечатков. То есть ничего. Что еще у них есть?
– Не хочу говорить об этом по телефону, – сказал Боб. – Ты же знаешь, какие они, эти маленькие городки. Никогда не можешь быть уверен, что это не групповой звонок.
Мисс Пентикост откашлялась, глотнула медовухи и спросила:
– И что вы собираетесь делать, мистер Хэлловей?
– Что я собираюсь делать?
– В телеграмме вы просили помощи. Какой именно?
– Я хочу, чтобы вы узнали правду о том, кто убил Руби!
– Вы не верите, что виновен мистер Калищенко?
Последовала не то чтобы тишина, но определенно пауза.
– Я… э-э-э… не хочу сейчас в это вдаваться, но здесь явно играют холодной колодой. Копы торгуют алиби направо и налево. Но вряд ли истина есть у них в ассортименте.
Мисс П. опять покосилась на меня.
– Колода, подтасованная под стопроцентный выигрыш, – объяснила я. – Но игра идет по-настоящему, так что за руку не поймаешь.
– Я не пытаюсь прокатиться зайцем, – сказал Большой Боб. – Могу нанять вас официально.
– Пожалуйста, оставайтесь на линии, мистер Хэлловей.
Она прикрыла трубку рукой и велела мне сделать то же самое.
– Итак?
– Итак.
– Что вы думаете? – спросила мисс Пентикост, откидываясь на спинку кресла.
– Перефразируя вас, у меня недостаточно фактов, чтобы ответить на этот вопрос.
– И то верно, – согласилась она. – Тогда давайте уточним вопрос. Мистер Калищенко способен на убийство?
– Не то слово.
Она приподняла одну бровь.
– Любой способен на убийство, – напомнила я. – Я и сама способна. И вы. Конечно, при определенных обстоятельствах.
– И определенные обстоятельства в случае мистера Калищенко… это?
Я задумалась.
– Самооборона, – предположила я.
– Это очевидно. Что еще?
– Защита кого-то, – добавила я. – Например, его семьи.
– Семьи?
Воспоминания нахлынули и чуть не накрыли меня с головой. Придорожная забегаловка где-то по другую сторону Аппалачей. Дышащий мне в лицо пивом громила, грубые руки, сжимавшие меня так, что не оставалось воздуха в легких. А потом Калищенко со своими ножами и много крови.
– Его семья – это цирк, – сказала я, рывком возвращаясь в настоящее. – Он сделает что угодно ради любого из нас. Включая Руби. Поэтому я беру свои слова обратно. Он этого не делал. Никогда не сделал бы такого. С кем-то из наших.