Смерть под крышами
Шрифт:
– Даже уехал? Тогда понятно. Упросил наших мимо твоей больницы проехать, после того, как уродов в военкомате загасили. На пожарной лестнице поднялись к окнам реанимации, как ты сказал, нашли в палате разлагающееся тело мертвяка, тебя нет. Прошли по коридору, полно упокоенных, рукав увидели свисающий. Понял, это ты порезвился, а говорил - полуживой лежишь!
– Больше совсем никого?
– Только двоих из кухни вытащили, все это время прятались. Рассказали, кто-то во дворе бойню устроил мертвякам, тоже твоя работа?
– Моя, что еще оставалось сделать? Пришлось помахать топоришком...
–
– «Мобы»? Это кто?
– Так у нас сокращенно переродившихся называют, «мобильные зомби».
– С такими сегодня у Волковского театра встретился, их какие-то байкеры из пулеметов мочили, но и самих полегло немало.
– Игорь, ты смотри, не лезь в такие дела. Сейчас они повсюду стали вылезать, хорошо, не по всему городу пока бегают. Их не зря так называют, «мобильные», уж слишком шустрые и защищенные твари. Разведка отмечает места их концентрации, стараемся туда не соваться. Но во многих кварталах тихо, или по домам отъедаются? Если встретишь, беги, из «крупняка» не сразу валить получается.
– Их и граната не берет, как сказали... Но у нас вроде тихо, одни мелкие топчутся, двор без проблем зачистили. Помнишь «Бутусовский» магазин рядом со мной?
– Да, конечно.
– Там который день толпа мертвяков стоит, рядом на машине езжу, словно и не видят.
– Ты и на машине? Никогда бы не поверил, - даже по телефону понял, что брат улыбается.
– «Жить захочешь, не так раскорячишься»!
– Игорь, ты про зомбаков сказал, у тебя там вокруг мертвые толпами ходить должны? На «Шиннике» ведь все и началось, судя по сводкам!
– Съеденных вокруг много, а ожившие так, группами небольшими. Почему так, не знаю, без меня происходило, может, разбрелись сразу? Или так и застряли на стадионе, сам же помнишь, выходы решетками закрыты. Надо местных, кто здесь оставался спросить, как раз собирались проведать.
– Много живых в доме?
– В моем подъезде половина, как приехал. Но не проверял, почти все живые в ночь на 12-е сбежали. Жильцы-то не из простых, соседа сверху, к примеру, по телефону известили о месте и времени.
– Да, с этой эвакуацией наломали дров, мужики рассказали.
– Зато дороги в центре расчистили немного, не надо кружить в объезд.
– Игорь, к тебе не пробиться, крюк большой, сам сможешь на место сбора проехать?
– У меня дела остаются, - и подумал, Варю бы отправить, но с ее характером предсказать, как поведет себя, невозможно. Там еще и дедушка пропал, не ехать согласится и что тогда? Ладно, с утра попробую дозвониться, если связь останется.
– Один там, никого не встретил? – брат словно мысли читает.
– Да я ведь Юльку нашел, она здесь спряталась, с учебы сбежала девятого числа. Пока в больнице куковал, дома отсиживалась.
– Привет от дяди Тимы передай!
– Не получится, мать ее забрала, уехали в Некрасовский район.
–
– Нет, у подруги муж милицейский, они там все Брагинские, ты их раньше видел. Собрались толпой, с кучей оружия, на нескольких машинах поехали. Вот Юлию и забрали.
– Тогда, может, и сам смогу передать. Туда завтра уезжаю, перебазируют.
– Родители где останутся, может, мне их забрать?
– В этот раз разрешили родных взять, по минимуму, конечно. Там тоже не сахар, по крайней мере, и жилье, и питание какое-то, и врачи, и охрана. Туда вся «армию» собираю, и наших, и Костромских.
– Прости, про твоих есть что нового, Марика, Любу?
– Про сына ничего, ни хорошего, ни плохого. Любаша весточку прислала, они на ТЭЦ так и держатся. Пока уголь и мазут есть, энергию дают. Охрана, питание, станция теперь «под нами». Мне обещали ее прихватить в Некрасовский, как станцию закроют. Думаю, недолго остается.
– Ладно, хоть с Любой прояснилось. Больше ни про кого, все?
– Остальные, похоже, действительно, все... Несколько спасательно-разведывательных команд выезжали в Брагино, на Перекоп, на Нефтестрой. Просил проверить адреса наших, глухо.
– Царствие небесное, дай Бог, чтобы просто умерли...
– Неизвестно, что лучше. Ладно, не будем про это. Все равно больше ничего не сделать.
– Сам понимаю, но все равно, тяжело.
– Еще как. В общем, смотри, ситуация такая. Людей пораженных больше половины населения. Это по самым скромным подсчетам, в «благополучных» районах. Что там, куда мы не добрались, не известно. Но за Волгой полная хана, сплошное «замертвлячивание»...
Мы оттуда, когда за родителями вылазку устроил, едва вырвались. Чудом, крепко прижали у железнодорожного моста. Патроны кончаются, на дороге под мостом, что перед Шевелюхой, пробка. Как рванули из города, здесь в узком месте и застряли. Мерзота эта целыми толпами пошла, что делать? С нами бабы наполовину, старики да дети. Будь насыпь пониже, загнать машины, и по железке, дальше по мосту через Волгу. Если пешком по рельсам, так сначала наш контингент вверх загнать надо, еще с километр пехом...
Мы с бойцами отстреливаться пытаемся, эти заразы, видимо, сил набрались, прут. Старики плачут, кричат, «забирайте деток, нас оставьте и убегайте!» Хорошо, углядели дорогу вдоль насыпи, свернули прямо к Волге, под мост, где за ограждением пост охраны. А мостом электричка на рельсах, и мертвяки кругом! Обратной дороги нет, мертвых на дороге все прибывает, уже и «особо шустрые» появились.
Пока ворота в ограждении таранили, колючей проволокой все скаты пробили, если и можно под мостом объехать и к «Октябрьскому»* (*старый автомобильный мост через Волгу) рвануть, так уж не на чем. Охраны не видать, или сбежали, или погибли. Забор одиночных мертвяков как-то сдерживает вокруг, под самим мостом ни охраны, ни мертвых. Последние две машины поставили, кое-как ворота прикрыли. Двоих в заслон оставили, вроде держим мертвяков. Там наверх лестница железная, под первым пролетом, в два яруса. И ступеньки нормальные, да все наши эвакуированные кто без сил, кто почти без сознания, даже детки уже не кричат. А мы и помочь не можем.