Смерть придумали люди
Шрифт:
– Я тут вроде как в гостях, - пояснила я, махнув рукой за спину.
– А вы?
– Мое имя - Сэнтар. Я здесь, - короткий кивок в сторону картины, - работаю.
– О! Вы случайно не придворный художник?
– оживилась я.
– Не совсем, но… в некотором роде, можно и так сказать. А что?
– Может, вы мне раскроете загадку одной картины? Я видела здесь в галерее портрет принцессы Вероники. Почему ваш коллега - к сожалению, забыла его имя - изобразил ее в таком странном виде?
Мужчина остался невозмутим, но в уголках глаз появились едва
– Вам не понравился портрет? По-моему, ее высочество там весьма недурна собой.
– Ее высочество там бесподобна! Но… Вы же сами сказали, что у меня консервативный подход к живописи. Я - за реализм. Такой взгляд у Вероники появится хорошо, если годам к тридцати. А грудь такого размера она не отрастит вообще никогда - по крайней мере, без помощи магии. Телосложение не то.
– И зеленый цвет она терпеть не может!
– подхватил мужчина, уже откровенно улыбаясь.
– Я говорил мастеру Хогарту то же самое. Но старик уперся. "Я, говорит, так вижу! Право художника."
– Один мой друг предположил, что живописец хотел подлизаться к его величеству. Или польстить принцессе.
– Да вы что!
– мужчина так энергично взмахнул руками, что с кисточки полетели брызги краски.
– Ваш друг не знаком с мастером Хогартом, иначе бы у него даже мысли такой не возникло. Он совершенно не способен ни льстить, ни подлизываться. К тому же король и так в старике души не чает, зачем к нему подлизываться, тем более такими сомнительными средствами? Знаете, - Сэнтар немного понизил голос, - я подозреваю, что почтенный Хогарт пожалел девочку и надеялся таким образом устроить ее личную жизнь.
– В каком смысле?
– Ну, вы, наверное, знаете, как устраиваются династические браки: засылаются сваты с портретом кандидата, условия обговариваются между родителями или опекунами, так что будущие супруги встречаются друг с другом только на свадьбе. Старик Хогарт, видимо, посчитал, что если на портрете будет писаная красавица, охотников жениться на полукровке будет больше.
– Ерунда какая, - фыркнула я.
– У Ники совершенно нормальная внешность. А родословную масляными красками не замажешь.
– Абсолютно с вами согласен, - весело кивнул мужчина.
– Но если повстречаетесь с мастером Хогартом - лучше не поднимайте эту тему. Он болезненно обидчив и к тому же души не чает в девочке. Впрочем, здесь ее все любят.
– Да?
– удивилась я.
– У меня сложилось впечатление, что Ника страдает от одиночества.
– Это действительно так, - Сэнтар печально вздохнул.
– Она здесь вроде дочери полка: каждый норовит пожалеть, погладить по головке, сунуть конфету. А в шестнадцать лет такой уровень общения, сами понимаете, уже не удовлетворяет.
Со стороны коридора донесся приглушенный крик:
– Юлькаааа! Ты здесь?
– Ой, - спохватилась я.
– Вот балда. Я же никому не сказала, куда ушла, а ребята, наверное, волнуются. Вы меня извините, я пойду.
– Конечно. Было очень приятно с вами познакомиться, Юлия. Надеюсь, еще увидимся: я здесь довольно часто
Петляя между кустами и перепрыгивая через клумбы с экзотическими цветами, я добежала до открытого окна. Там меня уже поджидал недовольный Женька.
– Юлька, где тебя черти носят?
– сердито спросил он, помогая мне перелезть через подоконник.
– Другого времени для прогулки не могла найти? Лорд Дагерати ждет.
От моего приподнятого настроения моментально не осталось и следа.
Предчувствие не обмануло: вечер выдался на редкость отвратительный. Разумеется, до такого варварства как пытки герцог не опустился. Но я ничуть не сомневалась, что причиной этому гуманизму послужило не врожденное благородство главы Канцелярии, а мое благоразумие: в первую же минуту разговора я изъявила готовность честно отвечать на поставленные вопросы и вообще оказывать следствию всяческое содействие. Лорд Дагерати, надо отдать ему должное, вел себя в высшей степени учтиво, ни разу не позволив себе повысить голос, но его дотошность заставила бы взвыть даже надгробную плиту. Когда я, наконец, рухнула в постель, было уже далеко за полночь, и у меня не осталось сил даже на традиционное проклятье в адрес вероломного красавчика барда, который втравил меня в эту авантюру.
К счастью, кошмары не снились - я всю ночь проспала, как убитая. Но все равно, когда утром меня разбудил стук в дверь, настроение было далеко от радужного. Невероятным усилием воли я подавила желание запустить в источник беспокойства подушкой и огласить список из всех двадцати сугубо нецензурных эпитетов, которые пришли мне в голову. Но лаконичное "Кто там?" постаралась произнести таким тоном, чтобы нежданный визитер самостоятельно воспроизвел этот список и ретировался с максимально возможной скоростью. К моему разочарованию, из-за двери послышался не удаляющийся топот, а до отвращения жизнерадостный голос:
– Гэндальф Серый, конечно. Кто еще может стучаться в твою дверь в полдесятого утра? Вставай, светлое будущее проспишь.
– А не пошел бы ты, Гэндальф Серый, в… морийскую бездну. Говорят, очень способствует просветлению.
– Я уже там был. Не помогло, как видишь.
– Я ничего не вижу. Я сплю. Уйди, слуховая галлюцинация.
– Я велел накрыть завтрак на троих, - бодро сообщила слуховая галлюцинация.
– Мы тебя ждем.
Я все- таки запустила в дверь подушкой. Но было уже поздно: сон безвозвратно ушел.
Когда я, одетая, умытая и слегка повеселевшая, вошла в комнату к приятелям, там меня действительно ждал щедро накрытый стол, однако хозяев за ним не наблюдалось. Лишь через несколько секунд я заметила Вереска: он стоял у окна и пристально разглядывал что-то в дворцовом парке.
– Доброе утро, Юлия, - рассеянно поздоровался он, не отрываясь от своего занятия, - присаживайтесь. Женя в ванной, сейчас выйдет.
– А откуда вы знаете, что это я?
– Слышал, как вы выходили из своей комнаты.