Смерть приятелям, или Запоздалая расплата
Шрифт:
– Вы говорите, убийца мог бывать ранее в доме?
– обратился к Владимиру Гавриловичу Дейтрих.
– Вполне возможно, – ответил Филиппов. – Ничего из ценных вещей не украдено, а отсюда следует, что можно рассматривать две версии. Первая, как предположил Оскар Иустинович, – месть. Хотя эта версия маловероятна. Убивать надворного советника в собственной квартире не имело смысла, ведь наверняка преступника в таком случае мог заметить дворник или кто-нибудь из жильцов. Такой вариант не слишком вяжется с происшедшим событием. Я могу выдвинуть другой вариант: всё-таки – кража.
– Но ведь ничего не тронуто? – Дейтрих с побледневшим лицом едва стоял на ногах: запах разложения, казалось, пропитал всё вокруг, щипал глаза и назойливо врывался в лёгкие вместе с воздухом.
– В том-то и дело, что ничего. Значит, убийца знал, где надо искать.
– Владимир Гаврилович, я, со своей стороны, могу добавить, – вмешался в разговор Константин Всеволодович, – что преступник поранил себя. У рукомойника полотенце в кровавых пятнах, словно после помывки убийца вытирал руки, но капли остались на полу. И это кровь не наших убиенных, так что найдёте злодея – проверьте обязательно, есть ли у него порезы на руках.
– Проверим, – пообещал Филиппов и тут же обратился к Петру Назаровичу: – Вы не скажете, когда было совершено злодейство?
– Увы, – покачал головой Стеценко, – сейчас слишком жарко, а разложение… – Он на миг задумался. – Не могу точно сказать, но думаю, около недели. Не знаю, смогу ли вам точно ответить на заданный вопрос после вскрытия…
– Владимир Гаврилович, – обратился к начальнику Кунцевич, – я, конечно, не врач и не могу в точности сказать, в котором часу совершено убийство, но день могу назвать.
Филиппов вскинул в удивлении брови, потом улыбнулся, переведя взгляд на перекидной календарь, возле которого стоял Мечислав Николаевич.
– Вижу, – коротко сказал начальник сыскной полиции.
– Господа, вы говорите загадками, – заявил судебный следователь.
– Оскар Иустинович, – начал Кунцевич после того, как Филиппов взглядом дал ему позволение, – допустим, что листок календаря хозяин перекидывал с утра, перед завтраком или после оного. Тогда можно предположить, что убийство произошло в последний указанный день, то есть двадцать восьмого августа. Час мы тоже постараемся выяснить, для чего установим распорядок дня убитого со слов знакомых или по записям самого Власова.
– Понятно, – сквозь зубы выдавил Веложинский, досадуя на себя из-за такой оплошности. Как он первым не догадался, хотя смотрел же на календарь… Потом спросил невпопад: – Как был убит хозяин?
– Тем же способом, что и служанка, – пожал плечами Стеценко, глядя куда-то в окно, – зарезан бритвой или острым ножом.
– Значит, пока не известно? – досада судебного следователя не проходила. Да и зачем ему знать об этой ерунде? Пусть сыскная полиция ищет, а ему предоставляет возможность сосредоточиться на кабинетной работе. Он-то сумеет допросить лиц, которых к нему доставят, а пока…
– На месте преступления орудие не найдено, – пояснил Кунцевич, – скорее всего, убийца унёс его с собой. Либо оно слишком приметное и он им дорожит,
– Но вы его обнаружите? – с нотками раздражения бросил Веложинский.
– Возможно, – невозмутимо ответил Филиппов, – но для нас важнее найти убийцу, хотя и орудие не мешало бы.
– Хорошо, – кивнул головой Оскар Иустинович, – пришлите мне отчёты, как будут готовы, – судебный следователь поклонился коротким кивком головы и направился к выходу, провожаемый насмешливыми взглядами Кунцевича и Стеценко, которые переглянулись и пожали плечами. Что, мол, это было?
– Надворный советник убит тем же способом, что и служанка? – поинтересовался у врача Филиппов.
– Тоже острым лезвием, – Пётр Назарович смотрел на Владимира Гавриловича, – но удар нанесён не сзади, а сбоку, словно убийца имеет познания в медицине и целил точно в яремную вену Власова.
– Что ж, это сужает круг поисков, но не всё так однозначно. Может быть, гость из прошлой жизни нашего надворного советника… а впрочем, – подытожил начальник сыскной полиции, – подведём итоги на Офицерской, когда получим отчёт наших уважаемых Петра Назаровича и Константина Всеволодовича. А сейчас, господа, займёмся осмотром квартиры.
7
После осмотра Филиппов возымел желание побеседовать с владельцем дома. Однако на вопрос, где найти такового, дворник – невысокого роста жилистый мужчина лет пятидесяти – только улыбнулся, ощерив рот с провалами на месте некоторых зубов.
– Господин Олсуфьев тут не бывают. Ежели вы, господин хороший, имеете желание поговорить с владельцем, так вам нужен управляющий наш, Степан Иваныч.
– Где я могу его найти? – поинтересовался Владимир Гаврилович.
– Так вот они идут, – дворник указал рукой на мужчину, выходящего из дверей парадного входа.
– Ты его оповестил?
– Так он туточки давно, это ж он полицию вызвал.
Степан Иванович, управляющий всеми домами господина Олсуфьева, оказался мрачным господином шестидесяти с лишком лет. Волосы, хотя и полностью седые, не отступали с головы и оставались густыми. Каменное лицо напоминало гипсовую белую маску. Только бегающие глаза выдавали живого человека.
Владимир Гаврилович поздоровался, представился с полным наименованием должности.
– Я думал, что приставом дело и ограничится, – после того, как поприветствовал начальника сыскной полиции, сказал управляющий.
– Убийства теперь в компетенции нашего ведомства, – Филиппов с интересом смотрел на управляющего.
– Простите, – спохватился собеседник, – Степан Иванович Безручков, управляющий доходными домами господина Олсуфьева.
– Вот слышу о нём не в первый раз, но не знаком и ничего о нём не знаю, – посетовал Владимир Гаврилович.
– Владимир Александрович, – с заметным пиететом в голосе произнёс управляющий, – служит в лейб-гвардии Конно-Гренадерском полку, имеет звание подполковника. Предваряю ваше любопытство: во вверенных моему попечению домах господин Олсуфьев не бывает. Я же по всем возникающим вопросам обращаюсь к Александре Александровне, супруге господина Олсуфьева.