Смерть раненого зверя с тонкой кожей
Шрифт:
– Я внимательно слушал то, о чем вы говорили, мне нравится то, что вы говорите, но я не совсем уверен, что, вместе с тем, верю тому, что вы говорите.
Он поднял руку.
– Пожалуйста, не подумайте, что я хочу вам нагрубить. Иногда люди говорят что-то, во что на тот момент действительно верят. Однако позже, когда обстоятельства меняются, у них на уме уже совсем другое.
– Конечно, никто не может предугадать изменений, которые произойдут в будущем. Мы можем исходить исключительно из фактов, которые имеем на сегодняшний день. А эти факты указывают на союз интересов.
– На данный момент у вас, кажется, союз с Британией.
– Временный прием. Я просто продаю им нефть, пока мне это выгодно.
– Не говоря уже об уране.
– К сожалению, это было частью сделки. Однако наш договор заключен на три года. После этого они уже будут добывать свою нефть в море и не будут нуждаться в нашей. В любом случае, они ее не получат. Так же, как и наш уран.
Он улыбнулся, демонстрируя ряд больших белых зубов.
– И тогда мы полностью будем в вашем распоряжении.
Николай Николаевич понимал силу аргументов, но все еще сомневался. Русские всегда сомневаются, даже в самих себе. Они страдают от коллективной паранойи, которая делает их исключительными шахматистами, но в международной дипломатии ведет к чересчур завышенной осторожности и неадекватным реакциям.
Вместе с тем, у них была причина быть сверхосторожными с Нжала, который был не менее скользким, чем промасленный поросенок во влажных джунглях. У них не было сомнений, что он использует Советы, чтобы заполучить власть, а потом, оставаясь с ними вполне дружелюбным, попытается постепенно уменьшить их влияние. Нжала не нужны кандалы на ногах, когда он наконец добьется наивысшей власти. В эту игру русские уже неоднократно играли и в большинстве случаев выигрывали, но на этот раз у них был тяжелый соперник, который был экспертом по игре в разнообразные игры, преимущественно грязные.
Николай Николаевич сказал, что он отчитается перед Политбюро, и если все пройдет гладко, то команда русских военных специалистов навестит Нжала, когда тот вернется в Африку, чтобы обсудить его нужды и дать ему несколько советов.
После еще нескольких рюмок водки, фарисейских клятв в вечной дружбе, братской любви и полном доверии, русский уехал, а Нжала и Артур спустились в холл отеля на ужин, второй раз за все время пребывания в отеле. Их сопровождало с полдюжины агентов Особого отдела, которые расселись за соседними столами. Еще двое сели у двери.
У Нжала был с собой дешевый кожаный портфель, вроде тех, с какими ходят большинство начинающих бизнесменов.
Трое молодых людей с оливкового цвета кожей – они могли быть испанцами, кубинцами или арабами или даже итальянцами – вошли в отель, улыбаясь и разговаривая. Они были похожи на студентов. У каждого под мышкой были книги. У одного был портфель, точно такой же, как у Президента. Агенты Особого отдела попросили его открыть кейс. В нем был конверт, надписанный по-арабски. В конверте лежал браслет в форме цепочки из сцепленных рук, искусно сделанный из тяжелого золота.
– У моего брата день рождения, двадцать один год, – объяснил, улыбаясь, молодой человек.
Троица
Вернувшись в пентхаус, Нжала открыл портфель и обнаружил, что взял тот, в котором был золотой браслет.
Он отдал конверт Артуру.
– Ты читаешь по-арабски. Что тут написано?
– Для нашего возлюбленного брата и покровителя, который сделал многое возможным, и да хранит его Аллах. Пусть его тень никогда не станет короче.
– Что же, – сказал Нжала, улыбаясь своей большой белозубой улыбкой, – должно быть, у меня сегодня счастливый день.
Это была красивая безделушка, а Нжала, как настоящий дикарь, обожал побрякушки. Он надел браслет на правое запястье и следующие несколько дней все время теребил его и восхищался им.
Глава 17
Понаблюдав часа три за шахматными баталиями, совершенно забывшись в анализе пожертвованной королевской пешки в австрийском гамбите против Пирка, Эббот вышел из отеля "Вест Сентер", поймал такси и поехал домой.
Элис обняла его и прижала к себе. Это было не просто автоматическое приветствие, это была потребность в контакте. Прикоснуться к нему, почувствовать его тело рядом со своим. Живое и теплое, оно утешало и обнадеживало ее, как весеннее солнце.
– Тебя долго не было, я уже начала волноваться.
Она внимательно на него посмотрела:
– С тобой все в порядке?
– Все нормально.
– Что-то случилось?
– Нет. Все к лучшему в этом лучшем из миров.
Он сказал это с такой горечью в голосе, что ей захотелось продолжать расспрашивать, но она решила этого не делать. Что-то в его манере заставило ее передумать.
– Я как раз собиралась ужинать.
– Давай пойдем в ресторан.
– В какой?
– В какой тебе хочется.
– Я знаю – пойдем чуда, куда ходили раньше. Этот итальянский ресторанчик на Кенсингтон Черч-стрит. Помнишь? И давай сядем наверху, в углу у окна. Как той ночью... последний раз, когда мы были там.
Он рассеянно кивнул.
– Конечно.
– Я закажу столик. На сколько? На девять?
– Десять.
– Это немного поздновато.
Он не ответил.
Она засомневалась.
– Ты в порядке?
– Все отлично. У тебя есть что-нибудь выпить?
– Только немного дешевого вина.
– Сойдет.
В течение следующего часа она пыталась его разговорить, спросила, нравится ли ему ее новое платье, он сказал "да" и продолжал сидеть, тихо уставившись в окно и потягивая красное вино.
Немногим раньше девяти он заказал такси.
– Но ведь до ресторана всего несколько минут езды.
– Мы не едем в ресторан. Пока.
Они сели в такси и объехали вокруг Гайд Парка в сгущающейся темноте. Эббот велел водителю остановиться возле Мраморной Арки и вышел, оставив Элис в такси. Он прошел по Парк Лэйн и оказался возле отеля Нжала. Он нашел место, откуда отлично просматривался парадный вход в отель, и стал ждать.