Смерть шла вместе с ними
Шрифт:
— Я боюсь, Фил,— сказала Лаура.— Пока вы тут с Доном говорили, мне вдруг показалось, будто это... игра. Но ведь это не игра, все это на самом деле будет?
— Да, на самом деле. И все же это игра с высокой ставкой. Мое письмо готово. Хочешь прочитать? Он протянул бумагу. Лаура стала читать, а он наблюдал не без чувства гордости за свое сочинение, как ее глаза засияли, и она с восторгом воскликнула:
— О Фил, как трогательно, и ты так добр ко мне, даже после того как я дурно с тобой поступила.
—
— Неправда, я люблю только тебя. А к Дону я чувствую низменное влечение, гадкое и пошлое, ничего похожего на любовь. Я была ослеплена и не могла оценить твою доброту и великодушие. И только сейчас, когда я представила себе, что могу потерять тебя, я поняла, как сильно люблю тебя, как ты мне нужен. Фил, ты не должен умереть.
— Если ты так думаешь,— улыбнулся он, на душе посветлело, и он сразу воспрянул духом,— то и умирать никому не нужно. Мы попросим молодого человека собрать нас в дорогу и устроим по этому случаю праздник.
— Если бы это было так просто.
Она склонила голову, коснувшись его колен, и сказала приглушенным голосом:
— Ты не представляешь, что он значит для меня. Это не любовь, вовсе не любовь, но я испытываю к нему неудержимое влечение. Я пыталась порвать с ним... не смогла. Когда он до меня дотрагивается или даже просто смотрит, меня бросает в жар. Ужасно говорить о таких вещах, дорогой, и я ненавижу себя за то, что причиняю тебе боль, но хочу, чтобы ты понял все. Сколько бы обещаний я тебе ни давала, я бы не смогла их сдержать до тех пор, пока Дон жив и добивается меня.
— А если бы он не был жив?
— Тогда мы с тобой снова были бы счастливы, как когда-то.
Она подняла голову и посмотрела на него:
— Пожалуйста, Фил, давай устроим так, чтобы умер он.
— Боюсь, все в руках судьбы.
— Мы не должны этого допустить. Я все время думала об этом. Ты ведь первый возьмешь рюмку, правда? И тогда ему придется выпить другую.
— Мы так и собирались сделать.
— Но это потому, что ты не доверял мне, а Дон доверяет, и ему никогда не придет в голову, что мы с тобой замышляем заговор против него.
— В самом деле? — Он ждал, что она еще скажет.
— Вы уже решили, какие рюмки вы должны взять?
— Да, вот те, что побольше, с изображениями богов и богинь, они всегда казались тебе такими забавными.
— Ну тогда все гораздо проще.
Она поднялась на ноги, быстро прошла к алькову, где был небольшой бар, на крышку которого Уэйд поставил графин с коньяком, небольшой серебряный поднос и полдюжины коньячных рюмок. Каждая была украшена мифологическим сюжетом. Лаура выбрала две рюмки и поставила перед ним на стол.
— Ты знаешь, что я сделаю? — Ее лицо вдруг зажглось вдохновением молодости.— Я налью тебе вот в эту,— она показала на рюмку с
— Да, нетрудно запомнить,— криво усмехнулся Уэйд.— Старик и юноша.
— Он никогда не заподозрит,— прошептала Лаура.— Даже если он почувствует, что выпил яд, он подумает, что ему просто не повезло. И тогда, о дорогой! Тогда все будет еще лучше, чем прежде.
Лаура убежала, а Уэйд, медленно передвигаясь, положил рюмки на место и пошел открывать дверь. Он был слегка ошеломлен столь необычным поворотом событий. Она любит меня подумал он.
Тем не менее, когда он открыл дверь своему молодому сопернику, фигуры Зевса и Аполлона невольно встали перед его глазами, и снова его охватили сомнения.
— Думаю, не стоит терять времени,— Тальбот явно нервничал. Он вынул из кармана пальто небольшой пузырек с темной жидкостью. Пройдя к бару, положил его рядом с рюмками. Затем снял перчатки, сунул их в карман, повесил пальто на вешалку в углу.
— Вы написали письмо? — спросил Уэйд.
— Да, вот оно,— Тальбот протянул Уэйду конверт с письмом.
— Мое на столе,— Уэйд прочитал надпись на конверте: «Тому, кто будет иметь отношение к этому делу». Он вынул сложенный лист: «Женщина, которую я люблю, не любит меня, а я жить без нее не могу и потому решил принять яд. Прощайте. Дональд Тальбот».
Стиль оставляет желать лучшего, критически подумал Уэйд, но главное сказано. В любом случае Тальбот не настолько известен прессе, чтобы докапываться до истины.
— Все ясно,— подтвердил Тальбот, прочитавший, в свою очередь, письмо Уэйда.— И если вас устраивает мое, будем считать, что с этим улажено. А, Лаура, входи, мы ждем тебя.
Она молча вошла, опустив глаза, не взглянув на молодого любовника. Боится, что я увижу предательство в ее глазах, подумал Уэйд, или же, наоборот, опасается, что взглядом может выдать наш заговор?
— Я тоже положу свое письмо на стол,— Тальбот взял его у Уэйда, положил в конверт.— Вы можете подтвердить, что я дал его вам, прежде чем выпить яд. И, конечно, когда... когда все это кончится, тот, кто останется жив, должен уничтожить свое письмо.
— Ты... ты принес? — спросила Лаура, все еще не глядя на Тальбота.
— Да. Пузырек в баре. Вылей его в одну из рюмок и долей коньяком. Рюмки должны быть налиты до одинакового уровня. А теперь мы повернемся к тебе спиной.
— Когда ты кончишь разливать,— добавил Уэйд,— поставь рюмки на маленький поднос и положи его на мой стол. Мы сами решим, какую рюмку выпить.
Они проводили ее взглядом до алькова, затем повернулись лицом к двери.
— Яд должен подействовать очень быстро,— прошептал Тальбот,— и, я надеюсь, безболезненно.