Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск
Шрифт:
— Приятно слышать, что у тебя сохранились известные пределы…
— Не будь таким придирой. — После еще нескольких подобных реплик я повесил трубку. Видимо, выдался неудачный день, решил я. Приехал Элмер Буш, Ренден слишком присосался к Лиз, Брекстон сидел в тюрьме — и мои версии временно оказались несостоятельными.
Насвистывая похоронный марш, я спустился к завтраку.
Вид Рендена, с аппетитом поглощающего завтрак, не улучшил моего настроения. Больше к завтраку никто не вышел.
— Вы видели
И придвинул мне целую пачку.
Все последние выпуски кричали о нас. Самым скромным заголовком было: «Художник арестован за убийство жены и друга». В описаниях здешние отношения походили на Годом и Гоморру.
Я просмотрел статьи только мельком — знал по собственному опыту газетчика, что газетные статьи, если не считать заголовка и первого абзаца, обычно не содержат ничего кроме пустых слов, только лучше или хуже подобранных. И сосредоточился на поджаренных гренках и кофе… Чистейший мазохизм — наслаждаться, представляя день еще хуже, чем он был на самом деле.
— Думаю, что никто из нас этого предположить не мог, — сказал Ренден, не обращая внимания на мое настроение. — Я согласен, что очевидное часто может оказаться самым правильным, но мог бы поклясться, что Брекстон ни при чем.
— Но ведь вы все время думали, что убийца — он?
Ренден снисходительно улыбнулся.
— Это только для отвода глаз. Я затеял свое собственное расследование в поисках настоящего убийцы, или того, кто мне им казался. Но зашел в тупик.
— Так же, как и я.
— Полагаю, все решит вопрос с ключем, — вздохнул Ренден, протягивая мне «Дейли Ньюс», на первой странице которой красовался заголовок: «Обвинен известный кубист: убивает жену, разрезает на кубики друга».
Я только хмуро отмахнулся. У меня была собственная теория насчет ключа. Слишком очевидные возможности мне не нравятся. И я уважаю в других людях интеллект, даже в художниках-абстракционистах. Брекстон не оставлял ключа под подушкой и уж тем более не оставлял свой нож возле тела Клейпула. В разговорах он поразил меня не только интеллигентностью, но и осторожностью. Став убийцей, он не совершил бы ни одной из этих ошибок.
Эти мысли я оставил при себе, не став комментировать мнение Рендена (и всех остальных), что справедливость восторжествовала и убийство раскрыто.
Миссис Виринг и мисс Ланг спустились к завтраку вместе. Они были оживлены и прекрасно владели собой.
— Ах, джентльмены встали вместе с птичками! — весело воскликнула писательница, полностью оправившаяся от пережитого несколько часов назад потрясения.
— Боюсь, это было довольно суровое испытание, Питер, — улыбнулась мне миссис Виринг. Она была бледной, но держалась твердо. И казалось, забыла про выпивку.
Я пробормотал что-то вроде
— И еще я боюсь, что наш первоначальный план теперь невыполним.
Я уже смирился с этим, но принял задумчивый и немного разочарованный вид.
— Да, полагаю, вы правы… При сложившихся обстоятельствах не совсем разумно затевать такое…
— Я знала, что вы меня поймете. Только жаль, что вы впустую потеряли почти неделю…
— Не совсем.
Она улыбнулась.
— Это верно. Вы набрали материал на несколько статей, верно?
В разговор вмешалась мисс Ланг.
— Потрясающе, мистер Серджент! Просто не могу дождаться того момента, когда прочту ваш отчет об убийце на побережье!
— Время, — сказал я, — всему свое время.
— Я просто не в состоянии ждать! Хотя, видит Бог, любые напоминания о том, что нам пришлось пережить, будут по меньшей мере неприятны. Роза, всех нас прокалили в горниле опыта.
— И мы вышли из этого испытания закаленными, а не сломленными, — согласилась миссис Виринг.
Я попросил извинить меня, сославшись на то, что нужно поработать.
— Конечно, — дружелюбно согласилась миссис Виринг. — Да, кстати, мистер Грейвс, или как там его зовут, звонил мне сегодня утром и просил, чтобы все оставались в Истхемптоне, по крайней мере до заседания специального суда. Надеюсь, это не причинит вам особых неудобств; разумеется, я буду только рада, если все останутся.
Я заверил, что чрезвычайно рад случаю.
Уже из комнаты я позвонил своей секретарше мисс Флин.
— Дело кончено, и все раскрыто, — сказала она тоном человека, наблюдающего за преступлением с приличной дистанции.
— Похоже на то. — У меня не было ни малейшего желания говорить что-либо о моих сомнениях по телефону, который мог прослушивать кто угодно. — Я вернусь в пятницу после обеда. Есть новости?
Она выдала мне краткий и точный отчет о том, что произошло за время моего отсутствия. Я дал указания, что следует сделать для отдельных клиентов. Потом попросил кое-что проверить. Хотя просьба могла показаться ей странной, мисс Флин как всегда была сама сдержанность; никаких комментариев с ее стороны не последовало.
— Как вы понимаете, я приложу все усилия, чтобы выполнить вашу просьбу, — пообещала она. — Кстати, мистер Уинн звонит вам каждый день. Можно дать ему ваш телефон?
Я ответил отрицательно, она заметила, что о сути дела он не говорил, и с этим вопросом тоже было покончено.
Следующий мой шаг, после того, как я повесил трубку, носил стратегический характер.
Судя по тишине, в соседней комнате мисс Ланг не было. На всем втором этаже также было пусто, если не считать одну служанку. Я осторожно выскользнул из своей комнаты, пересек коридор и проник в комнату Дика Рендена.