Смерть служанки
Шрифт:
— Ну, теперь ты не хуже меня знаешь, что вылечить насморк практически невозможно, но я сделаю все, чтобы облегчить твои страдания. — Он порылся среди бутылок, нашел две и приготовил пару склянок, одну побольше, другую поменьше. Затем заполнил обе.
— Первое — лакричник обыкновенный, его надо принимать в течение дня. Меньше будет течь из носа. Второе следует мешать с вином, оно поможет твоему больному горлу. Это чистец сарацина, очень сильное растение, на него влияет Сатурн, и его можно принимать от многих болезней. Как явствует из названия, его привезли сюда крестоносцы вместе с соком белого мака… — Он замолчал, внезапно вспомнив о пропавшем
— Сядь на минутку, Томас, — попросил Саймон, — мне хочется с тобой посоветоваться. Я дам тебе стакан чистеца с вином, чтобы облегчить твои страдания. Скажи мне, — спросил он, наливая смесь в стакан и передавая его актеру, — много ты знаешь пьес, в которых госпожа меняется местами со своей горничной?
Поуп немного подумал.
— Есть несколько старых комедий, но мы их сейчас не ставим. Такие комедии писались еще римскими драматургами, но если я правильно помню, подобные сюжеты случались и в веселых рассказах Боккаччо.
— Ты не припомнишь, зачем производилась такая замена?
— А, обычное дело. Чтобы госпожа могла улизнуть из дома от своего отца или мужа и встретиться с любовником. Попадаются еще сюжеты, которые мы называем «подмена в постели», в которых одна девушка, причем не обязательно горничная, ложится в постель вместо другой в брачную ночь, потому что на самом деле женой должна была стать она, но после помолвки жених ее бросил, а она его продолжает любить, тогда как настоящая невеста не любит. Лично я считаю это глупостью, потому что не верю, что в реальной жизни мужчину можно надуть таким образом. Я никогда бы не принял чужую девицу за мою Дженни в брачную ночь, это же нужно упиться до беспамятства!
Саймон улыбнулся. Все знали, как тепло Томас с Дженни относятся друг к другу. Но тема его заинтересовала.
— Значительно больше историй, в которых хозяин меняется местами со слугой, потому что хочет, не раскрывая себя, завладеть очаровавшей его девушкой, а слуга тем временем выполняет его обязанности в обществе, и никто ни о чем не догадывается. Есть такой сюжет в старой пьесе, где жених укрощает умную невесту. — Он помолчал. — Ты подал мне идею. Возможно, я предложу кому-нибудь из молодых борзописцев переписать эту пьесу. Надо будет сказать Хенслоу.
Саймон задумался.
— Но если ставки велики и госпожа и горничная поменялись местами, не может так случиться, что горничная впоследствии будет представлять угрозу для госпожи?
— Теперь мы уже говорим об интриге и трагедии, а не о комедии, — заметил Поуп. — Это больше напоминает итальянские или испанские пьесы, чем все остальное, что мы ставили в театре. — Внезапно он с любопытством взглянул на Саймона: — Не хочешь ли ты сказать, что такое и в самом деле произошло? В жизни?
Саймону всегда нравился Поуп, к тому же ему ужасно хотелось поделиться с кем-нибудь.
— Пожалуйста, держи язык за зубами, но да, хоть я и не уверен, мне кажется, что такое произошло. Только я не могу понять, каким образом и зачем. Просто у меня такое чувство. Но произошло это или нет, горничная теперь мертва, ее вытащили несколько дней назад из реки со следами от веревок на запястьях.
Поуп присвистнул.
— Вот мировой сюжет для драмы! Может быть, я внесу это предложение, разумеется, только в качестве идеи: «Трагическая ошибка — убили одну вместо другой». — Затем он замолчал, как будто его поразила неожиданная мысль. — Слушай, ты ведь говоришь о девушке, которую нашли неделю назад, так? Я с компанией был в тот вечер в «Якоре»,
— Разве ты не можешь пару дней отдохнуть? Ты рискуешь связками, если будешь продолжать в том же духе.
— Ты же знаешь Хенслоу, если дело касается денег. У него редко подменяют заболевших актеров. А сегодня опять дают «Тамбурин». Мне предстоит убедить аудиторию, что я сильный и храбрый вояка, готовый присоединиться к Тамбурину и «победить во всем мире», а я могу издать только писк. Зрители меня изничтожат! — С этими словами он вышел.
Разговор с Поупом растревожил Саймона. Если его предварительная версия верна и Оливия и Элайза по какой-то причине поменялись местами, то возникает много вопросов. Самое главное — зачем это было нужно и почему Элайза согласилась. Очевидный ответ на последний вопрос — деньги, хотя она могла так поступить и из преданности или по принуждению. Что же касается причины… Не рискнула ли Оливия завести любовника, уже будучи замужем, и не маскировалась ли она под Элайзу? Эта мысль заставила его вспомнить о нежеланном ребенке Оливии и задуматься о том, кто мог быть его отцом.
Это наверняка был кто-то, кого ее семья не приняла бы ни в коем случае в качестве ее мужа, потому что в противном случае все можно было устроить, если учесть, насколько страстно сэр Уолфорд жаждал иметь наследника мужского пола. В венчании беременной невесты не было ничего необычного, к тому же мода на широкие блузы и пышные юбки помогала скрыть округлившийся живот. А что касается даты рождения, то ему уже довелось наглядеться на якобы семимесячных младенцев, чьи размеры и развитие явно опровергали названную дату зачатия.
Хотя, возможно, идея, возникшая у него, когда он принял Оливию за призрак Элайзы, была всего лишь фантазией, и его сильно занесло, но откуда тогда взялись те деньги, которые горничная оставила матери? Пригрозила ли она Оливии, что расскажет сэру Уолфорду и Такеттам, что у Оливии были любовники? Имело ли это какое-то отношение к незаконному ребенку, которого носила Элайза? Был ли это ребенок Такетта и не пригрозила ли она ему рассказать все Оливии? Но, разумеется, убивать ее за это не было смысла. По опыту Саймона у таких молодых повес, как Такетт, часто рождались дети от служанок. Он мог предложить ей пять или даже десять гиней, чтобы она уехала и молчала, но сотню он никогда бы ей не дал. Он вполне мог похваляться своими достижениями перед друзьями, особенно если учесть, что законного наследника не предвиделось. Саймон никак не мог придумать ничего такого, что вынудило бы прибегнуть к такой мере, как убийство.
Потом еще это неуклюжее покушение на его собственную жизнь. Если она зародилась не у кого-то из семейства Уолфордов, тогда кому еще могли помешать его показания? Интересно, ограничатся ли они одной попыткой или попытаются еще? Он вспомнил, как хвастался перед Фрэнсисом Дауном на следствии своими способностями владеть мечом, и сильно усомнился, соответствует ли это сейчас действительности. Работа и плохая погода в последнее время мешали его тренировкам, так что он находился не в лучшей форме.