Смерть супермодели
Шрифт:
Родом из бедной страны, расположенной посреди одного из богатейших континентов мира, и живя за счет бедного класса, Томазина хотела сделать что-то, что было в ее власти. Будь она фермером, она бы научила их возделывать землю. Если бы она была водопроводчиком, она бы провела в трущобы пресную воду. Но она была моделью, и поэтому она хотела помочь красивым, бедным девушкам стать красивыми, богатыми.
— Они не просто бедные, — сказала Руби. — Их заставляют заниматься проституцией, когда им исполняется только двенадцать. В интернете на порно сайтах сплошь
— Ты говоришь о куче дерьма, о котором ничего не знаешь.
— А что ты делаешь? Почему бы тебе самой не узнать обо всем этом, прежде чем осуждать? Потому что Томми кого-то разозлила? Она рассказывала мне, что есть девушки, которых она вытащила и из более ужасных ситуаций. Однажды была четырнадцатилетняя, которую купили три брата…
— И что она с ними делала? — Лора прервала Рубин рассказ, чтобы избежать кровавых подробностей, которые не должны были мешать ей спать по ночам.
— Она приводила их в безопасные дома, вроде монастырей, и пыталась устроить так, чтобы они получили здесь работу. Но были люди, которые не хотели, чтобы она это делала, потому что они загребали кучу денег, хватая девочек с ферм и по дороге в школу.
— Ты рассказала все это копам?
— Конечно.
На секунду Лора успокоилась. Возможно, на две. Затем поняла, что копы не собираются ничего предпринимать, основываясь на разглагольствовании обвиняемого дизайнера, а самым заветным желанием дяди Грэхэма было вытащить Руби и перейти к следующему оплачиваемому часу. Может быть, и у Лоры это должно быть самым главным желанием. Может быть, ей просто вернуться к чертежному столу, сделать свою работу, и позволить попыткам Томасины изменить всю ее плохую прессу умереть вместе с ней.
— Вернешься в выставочный зал? Корки будет просто в шоке.
— Да уж. Зато хоть чем-то занят.
— Что-нибудь еще хочешь мне рассказать?
— Да вроде в голову ничего не приходит. Но я обещаю, что, если задашь мне другой вопрос, и я смогу на него ответить, я это сделаю. И сразу. И ничего не упуская.
— Хорошо, иди. Я устала.
Они обнялись, и Руби побежала к Бродвею. Лора направилась в офис на 40-й улице, думая, что, возможно, она будет работать над подготовкой осенней или весенней коллекции. Она прошла мимо клерков, затянутых в старомодные ткани, в окнах, словно зажатых в бутерброд. Шла по теневой стороне тротуара, обходя трещины в асфальте, как ребенок, мешая всем спешить по своим делам. Лора не торопилась, у нее было кое-что на ее уме, и это было перекраивание созданной ею теории.
Если верить Руби — а она не настолько слепа и глупа, чтобы отмахнуться от романа Томасины с Бобом, если есть хоть малейшая вероятность того, что это произошло, — то послание означало нечто совершенно иное, чем Лора думала.
«Фасолинка. Я вернулся и скучал по тебе. Ты права во всем. Я отправил тебе домой кое-что».
Если опустить очевидный романтический подтекст «Фасолинки», то «я скучал по тебе» становится не более чем сожалением
«Ты права во всем». Он вернулся из бывшей Восточной Германии, откуда родом его жена и Томасина. Могла ли быть какая-то другая причина разногласий между Иванной и Томасиной? А может Боб ездить проверять что-то? Причиной его поездки в Европу должно быть нечто важное, что-то связанное с финансами или отношениями.
«Я отправил тебе домой кое-что». Может быть, не подарок. Может быть, человека. Может быть, он послал кого-то качестве помощника Иваны.
Глаза-Фрикадельки, должно быть, была последней девочкой, которая устроилась на работу по программе «Белой Розы». Боб и Ивана, должно быть, были инвесторами. Боб уехал, чтобы проверить данные в Европе, в то время как Иванна обучила Фрикадельку как стать отвратительным дизайнером интерьера. Сколько их было и чем они занимались? Лоре пришло в голову, что будь она была более важным человеком, то могла бы пойти в Государственный департамент и задать несколько вопросов там, но она была мелкой рыбой, и скорее всего, ответила бы на гораздо больше вопросов, чем задала.
Поэтому она решила позвонить Иване с подготовленной ложью. Трубку поднял Бак Штерн.
— Привет, мистер Штерн?
— Бак, пожалуйста.
— Хорошо. Я слышала, у Иванны день рождения в эти выходные. Мы бы хотели устроить ей сюрприз.
— Думаю, что мистер Шмиллер подготовил что-то к ужину.
— Да, хорошо, но я разговаривала с сенатором Мэшнелл, и она хотела побудить своих клиентов к чему-то большему. Мне было интересно, есть ли кто-то, с кем я мог бы поговорить о том, чтобы связаться с ними? Собрать их всех в одной комнате, ну, это будет вечеринка, это точно.
Он немного рассмеялся.
— Давайте я дам вам номер ее помощника.
Детская игра. Сидя на скамейке в Центральном парке и рассматривая одежду прохожих, Лора позвонила по номеру, которые дал её Штерн. Ответила молодая девушка с акцентом.
— Офис Иванны Шмиллер.
— Здравствуйте, это Лора Карнеги. Могу я услышать помощника Иваны?
Пауза.
— О, мы встречались.
— В «Бакстер Сити»?
— Да.
Лора молча вскинула руку в кулак в победном жесте.
— Мне было интересно, могу ли я поговорить с вами о вечеринке-сюрпризе для Иванны?
Глаза-Фрикадельки ахнула от восторга.
— Обожаю такое! Мы могли бы встретиться, но я пробуду в Восточном Нью-Йорке весь день, буду осматривать пространства для заказчика. Это для художника Франко Файнелли. Скульптора, он великолепен, вы с ним встречались? И богатый к тому же. Он делает большие, большие кофейные чашки с кофе внутри. Под три метра высотой.
Боже мой, Глаза-Фрикадельки такая болтушка. Она будет фантастическим источником информации.
— Я никогда не была в Восточном Нью-Йорке. Почему бы нам не встретиться там?