Смерть Тарелкина

Сухово-Кобылин Александр Васильевич

Ох и Расплюев низко кланяются.

Надо начать с малого и кончить торжеством!.. (Уходит.)

Ох и Расплюев подобострастно его провожают.

Явление 12

Ох и Расплюев.

Ох (в духе). Ну, Расплюев, исполать! Необычайную ты вещь удрал.

Расплюев (в восторге). Дединьки мои! Дединьки, отведите мою душеньку!

Так все нутро и ходит; то замрет — а то опять вспыхнет… Что сказал? Генерал-то что сказал!.. Ушам не верю!.. Ну, если мне крест-то дадут?!!

Ох. Да ты знаешь ли еще, какую следователь власть имеет?

Расплюев (несколько будто приуныв). Нет, не знаю я, какую следователь еще власть имеет!

Ох (внушительно и редко). Следователь может всякого, кто он ни будь, взять и посадить в секрет!..

Расплюев (начинает перебирать плечами). Здрррр… ааствуй, милая, хорошая моя — чернобровая… похожа на меня. (Зло проходится трепаком; в финале кричит.) Ура!! Все наше!.. Всякого теперь могу взять и посадить в секрет… Понимаю… Понимаю! Вот что, Антиох Елпидифорыч, такую бы я задал им переборку…

Ох. И зададим…

Расплюев. По первому разу купца Попугайчикова за ворот и туда!.. Уж очень у меня на этого Попугайчикова руки чешутся; потому, подлец, всякую совесть потерял; и в ус не дует. Вы ему приказывать изволили, а он смеется. Нет, говорит, шалишь; прошло ваше время! А в чем же, Антиох Елпидифорыч, наше время прошло?

Ох (подстегивая шпагу). Врешь, купец Попугайчиков, не прошло еще наше время!..

Расплюев подает ему треуголку — оба выходят в необычайном духе.

Занавес опускается.

Действие третье

Та же комната частного дома.

Явление 1

Расплюев (один).

Расплюев (кладет на стол бумагу). Великий день! (Хлопает по бумаге.) Вот и предписание!.. Я следователь, я!.. Строжайшее следствие буду производить я!.. Подробнейшее розыскание произведу я. Все мышиные норки, все лазейки буду выворачивать наружу — я. Гм… а давно ли по этим лазейкам и норкам сам я свету божьего бегал… вот этих петличек (указывает на свои петлички) дрожал — а теперь меня дрожать будут!.. Раболепствовать будут!..

Явление 2

Расплюев; входит Ох.

Ох. Ну что ты?

Расплюев. Да так, Антиох Елпидифорович, удостоился чести, звания — так рассуждаю…

Ох. То-то рассуждаю, — ты у меня смотри… своего места забывать! (Грозит ему пальцем.) Понимаешь?!

Расплюев. Помилуйте! Никогда.

Ох. Я тебе говорю, — у меня одно: деятельность и повиновение — повиновение и деятельность, только и знай.

Расплюев. Слушаю, Антиох Елпидифорович.

Ох. Другие, пожалуй, требуют

еще преданности. Ну, преданности мне не надо. Потому если я тебя из службы выгоню да с голоду уморю — так ты мне предан будешь.

Расплюев. Это так, это точно так. Я завсегда говорю: палка хорошо — уж как хорошо; ну голод, по-моему, лучше. Голодом вы все сделаете; голодом вы и сердце тронете.

Ох. Трону.

Расплюев. Я вам про себя скажу. Отчего я человеком стал? Голод пронял. Доложу вам — желудок мой особой конструкции: не то что волк, а волкан, то есть три волка. Он каши-то меру просит, а ему подают наперсток, — вот я и взалкал. Да как взалкал, — до исступления. Хожу по улицам да зубами и щелкаю… буду, мол, усерден, буду и ревностен, — только душу-то вы мою, святые угодники и архистратиги, из этого ада изведите… Вот они меня и извели да к вам и пристроили.

Ох. Ну — то-то, у меня смотри.

Расплюев. Вы видите — собою жертвую, с какого побоища вуйдалака доставил.

Ох. Ну, — ты его допрашивал?

Расплюев. Упражнялся.

Ох. Ну что ж?

Расплюев. Сначала вертелся — а потом и сознался. Умер, говорит, а теперь опять живу. Потом опять говорит — умереть рад, но не могу.

Ох. Что же — и он это чистосердечно говорит?

Расплюев. Помилуйте, как же не чистосердечно: ведь другой уж день не поим, так тут всякое чистосердечие наружу полезет. Наконец показал, что их целая шайка.

Ох. Стало, заговор.

Расплюев. Я вам докладывал и теперь докладываю: меры строгости потребны, хватать надо.

Ох. Скоро едешь.

Расплюев. Однако — когда сам арестант показывает: целая, говорит, партия — будто и генерал Варравин тоже из оборотней.

Ох. Что ты говоришь!

Расплюев. Ей-ей показывает. Был, говорит, змеею. Жало при себе имеет и яд жесточайшей силы. Вы, говорит, его освидетельствуйте, — генерала-то…

Ох. Ну что же?

Расплюев. Будем свидетельствовать, ха, ха, ха!

Оба хохочут.

Все наше! Всю Россию потребуем.

Ох (весело смеется и машет руками). Что ты, что ты!..

Расплюев. Я-а-а теперь такого мнения, что все наше отечество это целая стая волков, змей и зайцев, которые вдруг обратились в людей, и я всякого подозреваю; а потому следует постановить правилом — всякого подвергать аресту.

Ох. Еще бы!

Расплюев. Да-с. Правительству вкатить предложение: так, мол, и так, учинить в отечестве нашем поверку всех лиц: кто они таковы? Откуда? Не оборачивались ли? Нет ли при них жал или ядов. Нет ли таких, которые живут, а собственно уже умерли, или таких, которые умерли, а между тем в противность закону живут.

Ох. Пожалуй, и оказалось бы.

Расплюев. Вот так пошла бы ловля!.. С одних купцов что можно взять!..