Смерть травы. Долгая зима. У края бездны
Шрифт:
– Очень хорошие, как ни странно.
– Моя лужайка полна этой гадостью. Я начал было обрезать, но потом обнаружил, что по всей округе – то же самое.
– У меня та же картина, – сказал Роджер. – Эдакий теплый гниющий оттенок коричневого. Кстати, наказание за малодушное уничтожение зараженной травы отменено.
– Тогда что ты называешь хорошими новостями? По-моему, все довольно мрачно.
– Читай завтрашние газеты. Комитет ЮНЭСКО объявил, что выход найден. Выведен некий вирус, который пожирает все разновидности Чанг-Ли.
– Иначе
Роджер улыбнулся:
– Это было моей первой мыслью. Но бюллетень подписан людьми, которые вряд ли стали бы фальсифицировать результаты неутешительного эксперимента, чтобы спасти своих престарелых родителей от позорного столба. Это не подделка.
– Храни нас Господь, – медленно проговорил Джон. – Так или иначе, я не хочу думать, что случится нынешним летом в противном случае.
– А я не прочь подумать, – сказал Роджер. – Чтобы не быть застигнутым врасплох.
– Я интересовался, как будут отправлять детей обратно в школу. Кажется, теперь все в порядке.
– Надо думать, там лучше, – сказал Роджер. – Я почти уверен, что трудности с продовольствием неизбежны. Вряд ли удастся с помощью нового вируса спасти урожай этого года. И, скорей всего, Лондон почувствует нужду гораздо острее, чем другие города.
Отчет ЮНЕСКО предоставлял самую полную и подробную информацию. В то же время правительство опубликовало свою оценку ситуации. Соединенные Штаты, Канада, Австралия и Новая Зеландия располагали запасами зерна, и были готовы к введению нормирования продуктов для своего населения, предполагая использовать эти запасы зерна в период крайней необходимости. В Британии подобное, хотя и более строгое, нормирование зерна и мяса уже было введено.
Атмосфера немного разрядилась. Новости о победе над вирусом вкупе с введением нормирования продовольствия произвели ободряющий и обнадеживающий эффект. На этом фоне тон письма, пришедшего от Дэвида, звучал до смешного нелепо.
"В долине не осталось ни одного стебелька травы, – писал он. – Вчера я убил последнюю корову. Я знаю – кое-кто в Лондоне додумался подготовить холодильные камеры во время прошедшей зимы, но тех коров, что пойдут под нож в ближайшие несколько недель, будет недостаточно. Я свою говядину засаливаю. Даже если все будет хорошо, пройдет не один год, прежде чем страна снова узнает, что такое мясо, молоко или сыр.
Хотелось бы верить, что все наладится. Не подумайте, что я не доверяю официальному отчету – мне известна репутация людей, подписавших его. Но никакие отчеты не могут убедить меня, когда я смотрю кругом и вижу черное вместо зеленого.
Не забывайте, что вы можете в любое время собраться и приехать. Я всегда жду вас. За долину я абсолютно спокоен. Мы сможем прожить на корнеплодах и свинине – я сохранил свиней, потому что это единственное, известное мне животное, прекрасно живущее на картофельной диете. Мы очень хорошо здесь устроимся. Но вся земля за пределами долины очень тревожит
Джон отдал письмо Анне и отошел к окну.
– Он все еще воспринимает это ужасно серьезно, – сказала Анна, дочитав письмо до конца.
– Очевидно.
Джон смотрел в окно на то, что раньше было лужайкой, а теперь превратилось в участок голой земли, с нелепо торчащими редкими сорняками. Такой пейзаж стал уже привычным.
– Тебе не кажется, что, живя там, где нет никого, кроме Хилленсов и деревенских мужиков… – Анна не договорила. – Как жаль, что он так и не женился!
– По-твоему, он помешался? Но так думают многие.
– А чего стоит этот кусочек в конце? – продолжала она. – "Мне даже кажется, что в некотором роде было бы более справедливо, если бы победил вирус. Много лет мы относились к земле, как к свинье-копилке, на которую можно постоянно совершать налеты. А ведь земля – это сама жизнь."
– Просто мы живем в искусственных условиях, – сказал Джон, – и никогда не видим много травы сразу. Поэтому для нас нет большой разницы, когда мы не видим ее совсем. В деревне, конечно, такие изменения намного ощутимее.
– Но ведь он словно хочет, чтобы вирус победил!
– Деревенский житель всегда недолюбливал и не доверял горожанину, представляя его этаким зевающим ртом на верхушке ленивого туловища. Наверное, большинство фермеров было бы вполне счастливо видеть горожанина, попавшим в какую-нибудь небольшую передрягу. Только она не должна быть слишком серьезной. Я не думаю, что Дэвид действительно хочет победы вируса. Просто он очень переживает.
Анна некоторое время молчала. Джон взглянул на нее – Анна пристально всматривалась в погасший экран телевизора, крепко сжимая письмо Дэвида.
– Может, он просто стал паникером на старости лет. Так часто бывает с фермерами-холостяками.
– То предложение Роджера все еще в силе? – неожиданно спросила Анна.
– Да, конечно, – с удивлением ответил Джон. – Хотя пока, кажется, до этого не дошло.
– На него можно положиться?
– Ты сомневаешься? Если бы даже его не волновали наши с тобой жизни, неужели он наплевал бы на Оливию и Стива?
– Наверно, нет. Просто…
– Кстати, если бы действительно надвигалась катастрофа, нам не следовало бы надеяться на предупреждение Роджера, а увидеть ее приближение за милю.
– Я думала о детях, – сказал Анна.
– С ними все будет в порядке. Дэви просто обожает американские консервированные гамбургеры.
Анна улыбнулась:
– Да, они нам пригодятся при отступлении.
Когда дети приехали домой на летние каникулы, Кастэнсы, как обычно, отправились к морю с семейством Бакли. Это было странное путешествие по голой, заброшенной, пораженной вирусом земле, мимо полей, засеянных корнеплодами вместо привычных злаков. Однако, дороги были забиты машинами, как никогда.