Смерть у бассейна
Шрифт:
— Хм, — гнспектор подергал свои совершенно повисшие усы. — Вам ясно, что и другие подробности упомянутой картины также ложны?
Пуаро кивнул и сказал:
— Присутствовало еще три человека, очевидно, только что появившиеся на сцене. Что, впрочем, могло быть и не так. Бассейн окружен густой рощей молодых каштанов. От бассейна расходятся пять дорожек — к дому, к лесу, в цветочную аллею, к птичнику и сюда, к шоссе. Каждый из этих трех шел по своей тропе. Эдвард спускался из лесу, леди Энгкетл подымалась от птичника, Генриетта Савернек — от цветника за усадьбой. Эти трое появились на месте преступления почти одновременно, на несколько минут позже
Инспектор Грейндж сказал:
— Да, это возможно.
— И другая возможность, еще не обсуждавшаяся. Неизвестный мог подойти по тропе от шоссе, выстрелить в Джона Кристоу и тем же путем незамеченным вернуться обратно.
Грейндж сказал:
— Вы чертовски правы. Итак, налицо два других подозреваемых — помимо Герды Кристоу. Берем ту же самую причину — ревность. Есть еще две женщины, у которых была связь с Джоном Кристоу. В это утро Кристоу вернулся от Вероники Крей. У них была ссора. Она говорила, что заставит его пожалеть о своем поступке и что она даже не думала, что способна ненавидеть кого-нибудь так, как ненавидит его.
— Любопытно, — пробормотал Пуаро.
— Она прямо из Голливуда, а они там время от времени подстреливают друг друга. Я в газетах читал. Крей могла прийти за мехами, забытыми накануне в павильоне. Они встретились — дело могло закончиться вспышкой ревности — она в него выстрелила, а затем, услышав чьи-то шаги, незаметно ускользнула тем же путем, каким пришла.
Он умолк на миг и раздраженно прибавил:
— И тут мы упираемся в момент, где все запутывается. Проклятый пистолет! Разве что, — тут его взгляд оживился, — она стреляла из своего, а украденный ею у сэра Генри бросила, чтобы навести подозрение на обитателей «Пещеры». Она могла ведь и не знать, что в наших силах опознать использованное оружие по следам нарезки.
— Интересно, многим ли об этом известно?
— Я спрашивал сэра Генри. Он говорит, что по его мнению, масса людей это знает, благодаря детективным романам. Сослался на новинку «Тайна фонтана слез», который, по его словам, сам же Джон Кристоу читал в субботу и где весьма подробно освещен этот вопрос.
— Но Вероника Крей должна была заполучить пистолет из кабинета сэра Генри.
— Да, это означало бы «умысел», — инспектор снова потянул себя за ус, потом взглянул на Пуаро. — Однако, вы сами намекнули на другую возможность, господин Пуаро. Вот мисс Савернек, правда, здесь опять может иметь место вполне естественное заблуждение того, кто видит — а лучше сказать: того, кто слышит. Кристоу, умирая, говорит: «Генриетта». Вы слышите это, они все это слышат. Хотя, кажется, господин Энгкетл не разобрал, что было сказано.
— Эдвард Энгкетл не слышал? Это интересно.
— Но другие слышали. Мисс Савернек сама сказала, что он пытался обратиться к ней. А леди Энгкетл говорит: «Он открыл глаза, увидел мисс Савернек и произнес «Генриетта», хотя этому, кажется, не придает никакого значения.
Пуаро улыбнулся.
— Да, а зачем ей придавать этому значение?
— Далее, господин Пуаро, как насчет вас? Вы были там — вы видели — вы слышали. Не пытался ли доктор Кристоу объявить всем, что это Генриетта стреляла в него? Короче, не прозвучало ли это обличающе?
Пуаро спокойно проговорил:
— Тогда я так не подумал.
— А теперь, господин Пуаро? Как вы думаете теперь?
Пуаро вздохнул, потом
— Так могло быть. И больше мне нечего добавить. То, о чем вы спрашиваете, — дело впечатления, а когда событие давно минуло, есть соблазн задним числом вложить во все смысл, какого в тот миг не было.
Грейндж сказал поспешно:
— Конечно, все это между нами. Соображения господина Пуаро еще не есть улики, мне это ясно. Но, может быть, вы дадите какой-нибудь толчок?
— О, я очень хорошо вас понимаю — впечатления очевидцев бывают очень полезны. Но я бы решился утверждать, что от моих впечатлений нет никакого прока. Я был обманут мнимой очевидностью того, что миссис Кристоу застрелила своего мужа; так что, когда доктор Кристоу открыл глаза и выговорил: «Генриетта», мне бы и в голову не пришло, что он обличал. А теперь, глядя назад, испытываешь искушение найти в этой сцене то, чего не видел тогда.
— Я понимаю, что вы хотите сказать, — сказал Грейндж. — Но мне кажется, что раз последним словом Кристоу было имя Генриетты, это может быть истолковано лишь двояко: либо как обвинение убийцы, либо же — ну, чисто эмоциональнее: смерть с именем любимой женщины на устах. И вот, восстановив все в памяти, как по-вашему, на какое из двух звучаний было похоже больше?
Пуаро вздохнул, переменил позу, прикрыл глаза, открыл их вновь, в досаде развел руками и сказал:
— Его голос был требователен. Это все, что я могу сказать — требователен. Он мне не показался ни обвиняющим, ни страстным, а требовательным. Да! И в одном я уверен. Он вполне был в сознании. Он произнес это, знаете, как врач, проводящий сложную и неотложную операцию. — Пуаро пожал плечами. — Это самое большее, чем я могу быть полезен.
— А, по-медицински? — сказал инспектор. — Да, вот вам, на поверку, и третье значение. Он ранен, он боится, что умирает, и хочет, чтобы ему скорее помогли. И если, как утверждает леди Энгкетл, мисс Савернек была первой, кого он увидел, открыв глаза, он и должен был бы позвать ее. Хотя это не очень правдоподобно.
— Ничего нет правдоподобного в этом деле, — сказал Пуаро с некоторой горечью.
Сцена убийства, поставленная, дабы обмануть Эркюля Пуаро, — и обманувшаяего! Нет, это было маловероятно.
Инспектор Грейндж глянул в окно.
— Ага, — сказал он. — Там Кларк, мой сержант. Выглядит, словно что-то разузнал. Он занимается прислугой. Дружеское общение. Он миловидный парень и имеет подход к женщинам.
Сержант Кларк вошел, слегка запыхавшийся. Его несомненная привлекательность чуть ослаблялась подчеркнуто официальными манерами.
— Как только я узнал, сэр, где вы, я решил пойти и доложить.
Он бросал нерешительные взгляды на Пуаро, экзотический, иностранный облик коего не внушал сержанту особого доверия.
— Оставь, сынок, — сказал Грейндж. — При господине Пуаро можно. Он успел забить больше дичи, чем ты еще сможешь настрелять за многие и многие годы.
— Есть, сэр. Значит так, сэр, я кое-что выяснил у судомойки.
Грейндж победоносно взглянул на Пуаро.
— Что я вам говорил? Где есть судомойки, дело не бывает безнадежным. Само небо помогает нам. И это в то время, когда кругом число прислуги так сокращается, и уже никто больше не держит судомоек. Судомойки сплетничают, судомойки болтают. Они так затурканы поваром и старшей прислугой, что для них единственная радость поговорить обо всем, что они знают, с любым, кто захочет их слушать. Продолжай, Кларк.