Смерть у бассейна
Шрифт:
Глава 18
Эркюль Пуаро взглянул в окно и увидел идущую по дорожке к его двери Генриетту Савернек. Она была в том же зеленом твидовом костюме, что и в день трагедии. С ней был спаниель.
Он поспешил к входной двери и распахнул ее. Она стояла, улыбаясь ему.
— Можно мне посмотреть на ваш дом? Люблю знакомиться с домами. Я как раз вышла погулять с собакой.
— Ну разумеется! Как это по-английски: взять на прогулку пса!
— О да, — сказала Генриетта. — Я
И опять она улыбнулась сияющей, нездешней улыбкой. Пуаро провел ее в гостиную. Она оглядела ее скромную и элегантную обстановку и кивнула головой.
— Мило, — сказала она. — Всего по паре. Какой бы гадкой вы нашли мою студию.
18
Здесь и далее — стихотворения в пер. Александра Наумова.
— Почему же?
— Все перепачкано глиной, там и сям разрозненные вещи. Я-то их люблю, но они всегда ломаются и портятся, когда оказываются в паре.
— Но я могу это понять, мадемуазель. Вы — человек искусства.
— А вы разве нет, господин Пуаро?
Пуаро склонил голову набок.
— Это вопрос, да. Хотя, в целом, я бы ответил отрицательно. Я знал преступления, которые были артистичными — это были, знаете ли, труднейшие тренажи воображению. Но для решения их нужна творческая созидающая сила. Что требуется, так это страсть к истине.
— Страсть к истине, — задумчиво сказала Генриетта. — Могу представить, каким опасным она могла вас сделать. Истина удовлетворяет вас?
Он взглянул на нее с удивлением.
— Что вы имеете в виду, мисс Савернек?
— То, что вам хочется знать, мне понятно. Но не мало ли для вас просто знать? Нужен ли ваш следующий шаг — от знания к действию?
Его заинтересовал такой подход.
— Вы хотите сказать, что знай я правду о смерти доктора Кристоу, я мог бы удовлетвориться уже сознанием того, что обладаю истиной? А вы знаете правду?
Генриетта пожала плечами.
— Самый очевидный ответ — это Герда. Как пошло, что мужа или жену всегда подозревают первым.
— А вы не согласны?
— Я всегда хотела быть непредвзятой.
Пуаро спросил тихо:
— Почему вы пришли, мисс Савернек?
— Должна признать, что не имею вашей страсти к истине, господин Пуаро. Вывести прогулять собачку — такой дивный английский
— Сие от меня не ускользнуло.
— И я одолжила спаниеля у садовника. Вы должны из этого понять, господин Пуаро, что я не очень-то правдива.
Снова лицо ее осветилось сияющей улыбкой. Он сам удивился, отчего эта улыбка так неодолимо трогает его. Он сказал негромко:
— Нет. Вам присуща прямота.
— Вот это да! Почему вы так считаете?
«Она поражена, — подумал он, — почти испугана».
— Потому что уверен в этом.
— Прямота, — повторила в раздумье Генриетта. — Хотела бы я знать, что это, слово означает.
Она сидела неподвижно, опустив глаза в ковер, потом подняла голову и твердо посмотрела на него.
— Хотите знать, зачем я здесь?
— Вам, наверное, трудно найти подходящие слова?
— Кажется, да. Меня будут завтра допрашивать. Следует собраться с мыслями, насколько это…
Она не закончила. Встав, она подошла к камину, сдвинула несколько украшений на каминной полке и перенесла на ее ближайший угол вазу астр, стоявшую в центре стола.
— Вам так нравится, господин Пуаро?
— Нисколько, мадемуазель.
— Я этого ожидала.
Она засмеялась, быстро и ловко вернула всему прежний вид.
— Ладно, если есть что сказать, надо говорить. Почему-то вы из тех людей, кому можно излиться. Попробую. Как по-вашему, обязательно ли полиции знать, что я была любовницей Джона Кристоу?
Голос ее был сух. В нем не звучало волнения. Она глядела не на него, а на стену выше его головы. Указательный палец ее обводил изгибы вазы, полной багряных цветов. Он решил, что посредством этого касания она давала выход своему душевному напряжению.
Пуаро спросил осторожно и также без эмоций:
— Вы были близки?
— Если вы предпочитаете выражаться так…
Он взглянул на нее с удивлением.
— А вы, мадемуазель, выразились иначе?
— Иначе!
— Поясните.
Генриетта пожала плечами, подошла и села на диван рядом с ним.
— В таких вопросах надо быть как можно точнее.
Генриетта Савернек всё больше интересовала его.
Пуаро спросил:
— Вы были любовницей Джона Кристоу — и как долго?
— Около шести месяцев.
— Полиции, полагаю, нетрудно будет обнаружить это обстоятельство?
Генриетта задумалась.
— Думаю, да. То есть, если для них важны такие подробности.
— О да, важны, могу вас в этом заверить.
— Я, в общем, так и думала.
Она немножко помолчала, потом одарила его быстрым дружелюбным взглядом.
— Ну и как быть, господин Пуаро? Пойти и рассказать инспектору — но что расскажешь подобным усам? Таким домашним, семейным усам?