Смерть в апартаментах ректора

Иннес Майкл

Лестница в апартаменты декана, по соседству с которыми располагались комнаты Эплби, находилась по диагонали от профессорской через Епископский дворик. Слева, под аркой, ведущей в Суррейский дворик, все еще горела лампочка. Однако ее приглушили, и свет едва доставал до посыпанной гравием дорожки, ведшей к краю лужайки, простиравшейся перед Эплби. Ночь выдалась пасмурная и туманная. В темноте едва различалась размытая линия, разделявшая тьму на две части, на заре они окажутся камнем стен и небом. И все же Эплби впервые в жизни так остро чувствовал все, что его окружало, словно подпал под чары тишины и ночи. Он принялся ходить взад-вперед вдоль ближней границы дворика, прокладывая себе путь сквозь тьму, в глубокой задумчивости.

II

В два часа ночи Эплби все еще разгуливал. Однако перезвон колоколов заставил

его остановиться. За стоявшей перед ним чередой зданий простирался Садовый сквер, а в кармане у него лежал ключ. Сейчас это был единственный ключ, за исключением загадочного десятого, не находившийся в руках прежних владельцев. Ключи у них изъяли утром после убийства (Додд напрямую использовал свои полномочия). Один ключ выдали констеблю, весь день караулившему входы и выходы, после чего ключ перешел к сменившему его полисмену, в тот момент сидевшему в привратницкой. Таким образом, Эмпсон, Хэвеленд, Поунолл и Титлоу, когда их поздним вечером впустили в Садовый сквер, оказались в своеобразном «плену» у полиции. В настоящий момент – а это едва ли могло продолжаться долго – никто не мог войти в Садовый сквер или выйти оттуда, не столкнувшись с констеблем или Эплби. Охватившее инспектора желание воспользоваться ключом прямо сейчас было совершенно иррационально, поскольку почти что в полной темноте он вряд смог бы что-нибудь увидеть или сделать. Однако Эплби считал, что подобные порывы вовсе не обязательно подавлять, и осторожно двинулся к ближайшей из двух калиток – между часовней и библиотекой. Затем, вдруг передумав, он быстро пересек лужайку, оставив на время библиотеку и часовню, и вместо этого направился к западной калитке – между залом собраний и ректорскими апартаментами. Именно эту калитку он видел, идя после ужина в профессорскую, и именно через нее констебль, очевидно, впускал четырех живших на территории Садового сквера в их квартиры.

Наконец инспектор обогнул огромный южный выступ зала собраний и ощутил под ногами гравий. Он стоял на дорожке, ведшей сквозь калитку мимо апартаментов ректора в Садовый сквер. Осторожно пошел по ней. Справа находился зал собраний, а слева, очевидно, профессорские. Он нащупал в кармане ключ, не спуская глаз со смутных контуров дорожки у себя под ногами. В темноте было очень трудно определить расстояние, так что он вытянул руку, чтобы со всего размаха не налететь на калитку, и мерно зашагал вперед. Вдруг он заметил, что справа от него что-то мелькнуло. Стена зала, вдоль которой он шел, исчезла и сменилась черной пустотой. В тот же момент он заметил, что дорожка у него под ногами расходится вправо и влево. Он был уже в Садовом сквере. Калитка осталась позади.

Несколькими мгновениями ранее Эплби представлял собой некую бестелесную интеллектуальную машину, его занимали только размышления. Теперь же он превратился в натянутую струну, чувства были включены на полную мощность. Примерно с полминуты он стоял не шевелясь и напряженно прислушивался. Бесшумно опустившись на колени, он приложил ухо к земле, но не услышал никаких звуков, кроме приглушенного гула машин, проезжавших по Школьной улице.

Эплби выпрямился и повернул назад. В нескольких метрах от себя он заметил северный угол зала собраний и медленно двинулся вперед, все время касаясь левой рукой стены, пока не оказался у калитки. Одна створка была открыта. Значит, в темноте он прошел сквозь узкий проем, ничего не заметив. Остановившись, инспектор стал раздумывать, что делать дальше. Оставить калитку без присмотра именно сейчас – совершенно непозволительно. Существовала вероятность обнаружить нечто важное, для чего стоило в случае необходимости ждать до утра. Он, конечно, мог крикнуть и позвать на подмогу. Он мог даже, сделав всего несколько шагов, взять под контроль ведшую в Суррейский дворик арку. Оттуда фонариком можно подать сигнал констеблю в привратницкой, если тот не спит, и в обоих случаях вспугнуть кого-то, кто, не подозревая ни о какой опасности, мог угодить в расставленную Эплби ловушку. Инспектор прижался к стене и приготовился ждать не смыкая глаз до самого рассвета.

Он вытянул левую руку и коснулся холодного металла открытой створки. Водя рукой вверх и вниз, наткнулся на замок. Эплби напрягся. В замке торчал ключ. Тот самый злосчастный десятый ключ!

Он принялся тщательно, насколько это позволяла темнота, изучать калитку. Открытая створка крепилась таким образом, что закрывалась благодаря своему весу, после чего автоматически защелкивалась. Однако в стену была

вделана щеколда, которая придерживала дверь в дневное время, и сейчас она была опущена. Эплби достал из кармана небольшие щипчики. Не касаясь пальцами ключа, он вытащил его из замка и положил в свой блокнот, затем отодвинул щеколду, вошел в Епископский дворик и подождал, пока не раздался негромкий скрип закрывшейся калитки. Теперь все ключи находились в руках полиции.

И тогда Эплби побежал. Он бесшумно пронесся по траве, затем под арку к привратницкой. Взмахнув рукой, он приказал констеблю, выполнявшему обязанности привратника, следовать за ним, и меньше чем через минуту они оказались у калитки. Эплби открыл замок и шепотом приказал:

– Если кто-то появится – взять его и ждать моего возвращения.

Потом инспектор снова скрылся во тьме Садового дворика. Сначала он направился к восточной калитке между библиотекой и часовней. Пройдя прямо по траве, Эплби обнаружил, что калитка надежно заперта на замок. Затем он пошел по едва заметной тропинке, ведшей к Школьной улице и упиравшейся в турникет, отделявший колледж Святого Антония от внешнего мира. Однако в темноте он сбился с пути и начал блуждать среди яблонь, но все же решил, что фонарик лучше не включать. Через несколько минут Эплби нащупал рукой стену восточной стороны сада. Трава подступала к ней, так что инспектор бесшумно двинулся вперед. Вскоре он достиг турникета. Тот также оказался запертым на замок.

Эплби развернулся и отправился назад, пытаясь вспомнить нарисованные на схеме Додда дорожки. Однако ему это не удалось, так что пришлось положиться на интуицию. Переходящие одна в другую тропы уходили вправо. Он двинулся вперед, держась левой стороны, пока не оказался на крохотном перекрестке и, кажется, догадался, где находится. Справа от него располагались профессорские апартаменты, слева – западная калитка, где он оставил констебля, прямо перед ним – створчатые окна ректорского кабинета. Эплби пошел прямо и вскоре убедился, что что-то не так.

Он знал, что эти окна закрывались сверху и снизу на шпингалеты и на замок посередине рам. Однако теперь одно окно оказалось открытым, как и западная калитка. Внутри кабинета царила тьма. Эплби снова напряженно прислушался и проскользнул внутрь. Шторы были отдернуты совсем немного. Он как можно тише задернул их поплотнее и включил фонарик.

Тело унесли еще вечером. Однако кости оставались на своих местах, как и нарисованные мелом черепа на стене. Эплби подкрался к двери. Она оказалась запертой, и он не сомневался, что поставленная снаружи Доддом печать осталась нетронутой. Кому-то удалось силой открыть створчатые окна снаружи, после чего этот кто-то обшарил комнату. Эплби включил свет и направился в дальний конец кабинета, заранее предчувствуя, что он там увидит. Рядом с «Пиром мудрецов» красовался отодвинутый стеллаж с муляжами. Потайной сейф был открыт. Внутри виднелись беспорядочно перемешанные документы. Безусловно, что-то пропало.

Сторонний наблюдатель заметил бы, как сильно побледнел Эплби. Эту партию он проиграл. Возможно, решающую партию. Надо было настоять, чтобы Додд выделил больше людей для наблюдения, а не только констебля в привратницкой. Надо было вызвать бригаду специалистов из Лондона, чтобы они всю ночь вскрывали сейф…

Он заставил себя приступить к осмотру. Насколько он мог видеть, все оставалось на своих местах. Письменный стол не тронули. И сейф не взламывали. Некто, проникший в кабинет, прекрасно знал, что искать, где это спрятано и как получить туда доступ. Сейф, о самом существовании которого, похоже, в колледже никто и не подозревал, не являлся загадкой для незваного гостя. Ему не составило труда открыть его, несмотря на мудреный цифровой замок. Так кто же этот незваный гость? Эплби прикинул возможные версии. Один из четырех, спавших по соседству в профессорских апартаментах, мог легко сюда проникнуть.

Эплби снова скрылся за шторами и осмотрел окна. Теперь все прояснилось. Взломщик алмазом прорезал три круга, к которым приложил куски мешковины, обработанные клейким веществом. Сквозь эти гасящие звук прокладки он пробил отверстия и добрался до шпингалетов и до замка. Этот прием относился скорее к беллетристике, нежели к криминалистике, однако он сработал на удивление удачно. Обычно в результате стекло с громким звоном разбивалось об огромный подоконник. Однако здесь куски стекла находились почти рядом с линиями надрезов, и шум едва ли мог достигнуть комнат прислуги покойного ректора или же находящихся за углом профессорских апартаментов.