Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник)

Марш Найо

– Итак, – вздохнул мистер Пириод, стараясь делать вид, что ничего не произошло, – о чем мы говорили?

Моппет громко фыркнула.

Конни Картелл пробормотала:

– Тебе надо избавиться от этой дворняги, Хэл.

Мистер Картелл злобно на нее уставился.

– Сам знаешь, – добавила Конни, – из грязи конфетку не сделаешь.

– Тут я вполне согласен, – ядовито возразил ее брат. – Я и сам не раз тебе это говорил.

Наступило мертвое молчание, которое нарушил мистер Пириод:

– Просто удивительно,

какую важную роль играет порода, даже в животном царстве.

И он с энтузиазмом уселся на любимого конька. Недостаточная породистость Пикси стала отправной точкой, за которой последовала длиннейшая речь в пользу родовитости. Разумеется, ему известно, повторял он раз за разом, что в последние двадцать лет социальные перегородки стали менее заметны, однако… К столу подали карри, потом яблочный пирог, а он все еще разглагольствовал на эту тему, не замечая – как с грустью признала Николя, – что выглядит все более нелепым и смешным.

Мистер Картелл, очевидно, думал то же самое. Он сидел как на иголках. Николя чувствовала, что его раздражают и мистер Пириод, и сестры и, кроме того, бесит Леонард Лейсс, который, покончив с обедом, откинулся на стуле и что-то насвистывал себе под нос.

Моппет иронически осведомилась: как он относится к хоровому пению?

Лейсс поднял брови:

– О, прошу прощения. Просто в голове вертится эта мелодия, – и с улыбкой оглядел стол.

– Да уж видно, – пробурчал мистер Картелл.

Мистер Пириод извинился, что чересчур увлекся тонкостями светской жизни, и вспомнил, как однажды отец выгнал его из-за стола за то, что он неправильно пользовался ножом для рыбы.

Мистер Картелл слушал его с нараставшим раздражением. Наконец он вытер губы, откинулся на спинку стула и буркнул:

– Мой дорогой Пи Пи, все это, конечно, прекрасно, но во всем нужно знать меру.

– Мне такие вещи кажутся очень важными, – возразил мистер Пириод с осуждающей улыбкой и взглянул на Николя.

Мисс Картелл, до сих пор с тревожным обожанием смотревшая на свою племянницу, вдруг воскликнула:

– Я всегда говорила, что больше всех о родовитости пекутся те, у кого у самих рыльце в пушку, ха-ха!

Похоже, она совершенно не думала о том, как эти слова могут подействовать на мистера Пириода.

– Однако, Конни! – возмутился тот. – Я бы попросил!

– А что такого я сказала?

Мистер Картелл издал сухой смешок.

– В конце концов, – напомнил он, – «Когда Адам копал» и так далее [55] .

55

Имеется в виду известная фраза из проповеди английского священника Джона Болла (ок. 1330–1381): «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?»

– Не

копал, а пахал, – нравоучительно поправил его мистер Пириод. – Если не ошибаюсь, это сказал тот самый мистер Болл, которого потом повесили за его труды? «Кто был тогда дворянином?» Ответ: никто. Нужно не одно столетие, чтобы вывести хорошую породу, разве нет?

– А я знаю немало случаев, когда это происходило куда быстрее, – сухо возразил мистер Картелл. – Просто удивительно, как быстро некоторые люди обзаводятся титулами. Мне говорили об одном человеке с безупречной репутацией, который подделал приходские книги, чтобы стать представителем древнего рода.

Мисс Картелл громко рассмеялась.

Мистер Пириод уронил вилку в пудинг.

Лейсс с любопытством спросил:

– И во что ему это обошлось?

Моппет добавила:

– А как его разоблачили? Расскажите подробней.

– Его никто не разоблачил, – покачал головой мистер Картелл. – И покончим с этим.

Дальше беседа стала отрывочной. Леонард что-то прошептал на ухо Моппет, и она спросила:

– Никто не против, если мы удалимся? У Леонарда сломалась машина, и он оставил ее в гараже, где работает какой-то полоумный. Надо посмотреть, что там и как.

– Если вы о Коппере, – вмешался мистер Пириод, – то, по-моему, это очень надежный человек.

– Наверно, потомок какого-нибудь разорившегося рода? – невинно спросил Леонард.

– Джордж Коппер – отличный парень, – отрезал мистер Картелл.

– Верно, верно, – вяло подтвердил мистер Пириод. Он был очень бледен.

– Что ж, – отозвался Леонард, небрежно потянувшись, – я не сомневаюсь, что полажу с мистером Коппером. – Он оглядел стол: – Курить можно?

Мисс Картелл поперхнулась сыром, а ее брат гневно сдвинул брови.

Мистер Пириод пробормотал:

– Раз вы нас покидаете, почему бы нет?

Леонард пошарил в карманах.

– Я забыл свои в машине, – обратился он к Моппет. – Одолжишь сигарету, Секси?

– Прошу вас, – мистер Пириод протянул Леонарду золотой портсигар. – Это турецкие. Может быть, они вам не понравятся. Слишком старомодны, но я другие не курю.

– О, спасибо, – вежливо поблагодарил Леонард. Он достал сигарету и осмотрел портсигар. – Очень мило.

Удивительно, но в его устах даже одобрительный отзыв резал слух.

– Дай-ка посмотреть, – попросила Моппет и взяла портсигар.

– Это подарок, – пояснил мистер Пириод, – незабвенной леди Барсингтон. Вещица восемнадцатого века. Застежка с драгоценными камнями, уникальная работа. На крышке есть надпись, но ее почти не видно. Если поднести к свету…

Моппет подошла к окну, Леонард последовал за ней. Он начал напевать песенку, которую насвистывал за столом:

– «Если скажешь то, что слышать я хочу, – я не прочь. Твое имя до полуночи шепчу. Я не прочь».