Смерть в белом халате
Шрифт:
– Жить можно, – крякнул дедушка Валя и выпустил изо рта струю густого вонючего дыма. – Прибрать маленько, и ладно.
Куликов беспомощно посмотрел на Плеханова. Тот смущенно опустил глаза.
– Спасибо за помощь, Валентин Петрович, – сказал Максим.
– Так вам подошло? Ждать вас на новоселье-то?
– Нет. Может, кто из других жильцов нашего дома согласится. Я про все им расскажу.
– Ну, как знаете. – Дед засеменил к выходу. – Я вот тоже отказывался сначала в захолустье такое переезжать, но ничего не поделаешь. Жить-то где-то надо!
– Вас тоже расселили? – заинтересовался Виктор.
– Нет.
Максим для вежливости покивал головой, и они с Виктором вышли из дома.
Дед, дымя самодельной папироской, засеменил к себе, а молодые люди сели в машину.
– Ну, по второму адресу поедем? – спросил Куликов. – Уверен, там то же самое.
Плеханов пожал плечами.
– Как хочешь. В принципе, дом неплохой.
– Но…
– Что «но»?
– Он ведь тебе не понравился? – полуутвердительно спросил Куликов.
– Не понравился. Но ты все равно не спеши с выводами. Администрация предложит пару вариантов, а потом приедут строители на экскаваторах. Тут уж и на общежитие согласишься.
Макс включил зажигание.
– Давай, уж, по последнему адресу съездим. Просто для очистки совести.
– Верно. Может, там дом получше, чем здесь.
Улица Совнаркомовская располагалась недалеко от центра. Дома здесь были неплохие: каменные, а не деревянные, но все равно старые. Водопровода, скорее всего, не существовало – по дороге им попались две колонки и колодец. О газовых трубах речь, понятное дело, не шла.
Максим вырулил на однополосную асфальтированную дорогу.
– У меня тут дядя недалеко живет, на соседней улице. Не хочешь заехать?
– Без предупреждения?
– Он будет рад. Я к нему редко приезжаю, время никак не могу выбрать.
– Ну, давай. Только сначала дом посмотрим.
– Ладно. Ты налево смотри, я направо. Тут номера перепутаны, нужный может отказаться где угодно.
Бежевая «Лада» неторопливо ехала по потрескавшемуся от времени асфальту, подпрыгивала на кочках и проваливалась в то и дело попадающиеся ямы.
– Хоть бы дорогу отремонтировали, – недовольно буркнул Макс. – На соседней улице, где дядя живет, сделали.
– Приехали, – объявил Виктор. – Угловой дом.
– Ничего себе! – присвистнул Куликов. – Я и не знал, что Совнаркомовская с Сенной пересекаются. Это же рядом с дядиным домом!
Максим выскочил из автомобиля и бодрым шагом направился к дому.
– Здорово! Смотри! С этой стороны табличка «Сенная 15», а с этой – «Совнаркомовская 32»!
– А это точно тот дом, который нам нужен? – Виктор с недоверием посмотрел на крохотную хижину. По-другому назвать лачужку не получалось. Домик был совсем маленький, не больше сарая, низкий, ушедший в землю почти по самые окна.
– Точно. Баба Настя с Администрацией разговаривала, ей сказали, в этом доме старик раньше жил, потом умер, дом обратно городу отошел. А я знал старика, который здесь квартировал. У него вообще родственников не было. Дядя пытался у него домик выкупить, чтобы снести и к своему участку землю присоединить, но дедок отказывался. Не хотел в очередях на приватизацию стоять.
Плеханов подошел к Максу и посмотрел на дом. Вблизи строение выглядело намного хуже, чем из машины.
– Какой
– Да какая разница! – Куликов махнул рукой и завернул за угол.
Плеханов последовал за другом. На улице Сенной дома выглядели вполне прилично: крепкие, каменные, некоторые даже были отделаны декоративным кирпичом.
– Тут новые русские все скупают, – пояснил Макс. Он отправился к соседнему дому, выложенному бледно-желтыми декоративными панелями, и постучал в тяжелую металлическую дверь. – Дядя! Это я!
Дверь открылась сразу, будто хозяин только и делал, что сидел у окна и ждал, когда к нему приедет племянник. Из двери выглянуло приятное лицо сорокалетнего мужчины.
– Максик! – лицо радостно улыбалось.
Дверь открылась, еле слышно скрипнув петлями, и Виктор смог рассмотреть обладателя приятного лица. Невысокий, плечистый, кряжистый, он напоминал лесоруба с картинки детской книжки про Красную Шапочку. Голубые глаза, тонкий аристократический нос, гладко выбритый подбородок никак не хотели сочетаться с телом в клетчатой рубашке. Лицо принадлежало интеллигенту, а тело вышеупомянутому лесорубу.
Виктор опешил, когда крепыш с лицом учителя математики сгреб Максима в охапку и поднял над землей почти на полметра. Куликов, казалось, совершенно этому не удивился. Очутившись на земле, он похлопал дядю по спине и оглянулся на друга.
– Знакомься, дядя. Мой лучший друг – Витек.
– Эдуард Петрович, – представился мужчина.
Плеханов пожал сильную мозолистую ладонь и улыбнулся – «лесоруб» оказался двойным тезкой их с Куликовым преподавателя философии.
– Очень приятно.
Максим тем временем скрылся в доме. Эдуард Петрович пригласил Виктора зайти, и через пять минут все трое уже пили ароматный кофе в небольшой, но очень уютной гостиной.
Плеханов невольно почувствовал себя виноватым. Глядя, как живут нормальные люди, он вспомнил тот единственный раз, когда пришел в старый дом Макса на улице Касьянова. Сравнивать два жилища было нельзя. Этот дом – крепкий, ухоженный, аккуратный, с недавно отремонтированными комнатами – был похож на отель в Германии: максимум удобства и изысканный дизайн. А дом, который Администрация города решила, наконец, расселить, назвать домом можно было лишь условно. Крыша, которая лет десять грозит рухнуть на головы жильцам, текла, не переставая, покосившиеся от времени стены с трещинами, в которые можно засунуть палец, сыпали остатками штукатурки, ступени, ведущие на второй этаж, расшатаны до такой степени, что казалось, будто находишься на корабле в сильный шторм.
Черное и белое, небо и земля. Нельзя было найти более различных домов, чем старый дом Макса на улице Касьянова, где, к счастью, он уже не живет, и дом Эдуарда Петровича. Если бы Администрация расселяла дома, предоставляя жителям не полувросшие в землю лачужки, а добротные квартиры, город гораздо быстрее бы избавился от ветхого фонда, а люди жили бы в нормальных условиях.
Виктор сидел в мягком нежно-зеленом кресле в цветочек и старался не вмешиваться в разговор дяди и племянника, но это получалось плохо, потому что Эдуард Петрович, как радушный и внимательный хозяин при любом удобном случае спрашивал мнение гостя, поминутно предлагал то шоколад, то сахар, а то и коньяк.