Смерть в белом халате
Шрифт:
– Он так и не объявился?
– Нет. Нужно что-то делать!
– Например?
– Ну, не знаю. Как следует прижать людей из Администрации. Может, стоит проверить деятельность «Эгны»? Если Семенов обманул Щукина, то не было ли в истории этого агентства других подобных случаев? Женщина, с которой мы беседовали, уверяла, что их фирма чрезвычайно честная и порядочная. Но кто признается в темных делишках?
Старший лейтенант достал блокнот.
– Они вам предлогали какие-нибудь варианты? Мы можем начать именно
– Предлагали. В основном в новостройках, как «счетчику». Правда, были два старых дома: один не помню где, а второй на улице Медицинской. Какой-то одноподъездный панельный уродец. Седьмой этаж.
Сомов побледнел.
– Это наш участок! На Медицинской только один одноподъездный дом – восемнадцатый. Именно в тот доме жил Степан Дмитриевич!
Виктор вскочил со стула.
– На седьмом этаже?
– Не помню.
Евгений Николаевич достал из ящика стола толстую картонную папку на завязках и начал перебирать бумаги.
– Вот! Нашел! Квартира деда Степана ноходится на шестом этаже, зато на седьмом жила сторушка, об убийстве которой он нам сообщил. И как раз в однокомнатной квартире.
– Неужели вы до сих пор не проверили, кому будет принадлежать ее квартира?
– Не успели. А тут еще убийство в психиатрической!
– А остальные квартиры? Те, в которых погибали старики?
– Они все были проданы. Разным людям. Связи не было.
– И никто не подумал, что изначально они могли принадлежать одной фирме? Одному человеку? Подождите! – Виктор снова сел. – Неужели «Эгна» предлагала нам ту самую квартиру?!
Старший лейтенант медленно кивнул.
– Полагаю, именно так все и было.
– Ничего себе! – присвистнул Плеханов. – Неужели Семенов был в этом замешан? Ведь он попал в «Кащенку» всего три месяца назад, а «самоубийства», как вы сказали, происходят уже год! – В голове Виктора окончательно все перемешалось. – Ничего не понимаю, – растерянно сказал он.
Зазвонил телефон и Евгений Николаевич, прослушав сообщение, сказал:
– Никифоров находится в кабинете мойора Громыко. Нам пора отправляться на допрос.
Кабинет Громыко был больше и светлее, чем комната Сомова. У дверей стоял охранник, а за столом сидел майор. Напротив него на деревянном табурете разместился высокий плечистый Геннадий Андреевич. Несмотря на жару, он был в рубашке с длинным рукавом, и Плеханов точно знал почему – заведующий скрывал следы уколов.
У стены были приготовлены стулья для Виктора и Сомова. Молоденькая девушка-секретарь за компьютером смотрелась в зеркальце и красила и без того ярко-малиновые губы.
– Здравствуйте, Геннадий Андреевич, – поздоровался Плеханов, усаживаясь.
– Здравствуйте, Виктор.
Заведующий волновался – над верхней губой его выступили капельки пота, руки едва заметно дрожали, а в глазах читалось
– Итак, – Громыко кивнул девушке-секретарю, и та приготовилась печатать. – Начнем.
Геннадий Андреевич тихо вздохнул.
– Э-э-э, представьтесь, пожалуйста.
– Никифоров Геннадий Андреевич.
– Год рождения.
– 1959.
– Ваша должность.
– Кхе, заведующий вторым отделением психиатрической больницы имени Кащенко.
– Что вы делали в ночь с тринадцатого на четырнадцатого мая?
Врач заерзал на стуле и достал из нагрудного кармана платок.
– Вы уже спрашивали. Я был дома. Кхе. Приехал, когда позвонила Ольга Николаевна и сообщила об убийстве.
Громыко внимательно посмотрел на заведующего и насупился.
– У нас другие сведения. Может, вы сами все расскажете?
Геннадий Андреевич вытер лоб платком и мотнул головой.
– У вас не может быть других сведений. Я был дома.
– Хорошо, – майор посмотрел на Плеханова. – Э-э-э, расскажите нам то, что выяснили.
Заведующий умоляюще посмотрел на Виктора, но тот уже начал говорить.
– В ночь, когда произошло убийство Семенова, Геннадий Андреевич приезжал в клинику. В ту ночь меня разбудил эпилептический припадок, случившийся у одного из пациентов. Поводом для него мог служить либо громкий звук, либо свет фар со стоянки автомобилей перед больницей. Звуков никаких не было. – Плеханов сделал многозначительную паузу. Врач все больше потел, и ему приходилось постоянно вытирать лицо и шею. – А потом, охранник снизу рассказал мне, что приезжал именно Геннадий Андреевич.
– Спасибо. – Громыко с нахальной улыбкой уставился на заведующего. – Э-э-э, что вы на это скажете?
– Я не убивал Семенова. Кхе. Я действительно был в клинике, но никого не убивал.
– В котором часу вы приезжали?
– В половине третьего ночи.
Майор пролистал дело об убийстве Павла Петровича, лежащее перед ним на столе, и нахмурился.
– Судмедэксперт утверждает, что смерть наступила, э-э-э, между двенадцатью и двумя часами ночи.
– Вот видите! – обрадовался заведующий, – я не виноват.
– Это не доказательство. Товарищ старший лейтенант, – обратился Громыко к Евгению Николаевичу. – Объясните подозреваемому, почему это не является доказательством.
Сомов покраснел и, неловко задев сидящего рядом Виктора локтем, сказал:
– Если вы убийца, то, без сомнения знаете, в котором часу произошло преступление, и назвали время, много позже реального вашего пребывания в клинке.
– Но я не виноват! – заведующий снова вытер лоб платком. – Я не убивал Семенова! Спросите охранника, в котором часу я приезжал в больницу.