Смерть в Галерее
Шрифт:
— Ну что ж, — сказала Габриель таким тоном, будто установила важную истину. — И если это был не грабитель, как вы думаете, зачем этот человек приходил?
— Забрать оружие, — сказала миссис Сандерсон, и простота объяснения всех поразила. — Мне это сразу пришло на ум, когда я услышала шорох в доме. Оружие-то так и не нашли. Полиция перерыла весь дом, но они не там искали. А он знал, где искать, и он за ним вернулся. Он, наверное, пробыл в доме минуту-другую, прежде чем Норрис и мистер Годолфин его спугнули. Он бежал прямо к этому месту, и он его забрал.
Они ее высмеяли, или только потешили себя надеждой, что высмеяли, но потом решили удовлетворить собственное
Годолфин, возглавлявший поисковую экспедицию, резко отпрянул назад, а Филлида судорожно сглотнула. Миссис Сандерсон, силой проложившая себе дорогу между всеми, застыла решительной и одинокой фигурой посреди зловещей сцены.
— Вот видите? — сказала она. — Что я говорила? Это был убийца. Он вернулся за оружием, и вы понимаете, что это значит… Он собирается еще раз им воспользоваться.
Это нелепое мелодраматическое заявление в другое время могло бы лишь развеселить, но той ночью в пустой комнате мрачные слова, произнесенные дрожащим голосом перед зияющей чернотой пустого шкафа, вовсе не показались смешными.
15
Утром обо всем сообщили в полицию. Когда люди в штатском бродили вокруг дома, стараясь держаться в тени с таким показным усердием, которое может расстроить самые крепкие нервы; когда Дэвид зашел навестить Габриель и провел у нее целый час; когда Годолфин приложил максимум усилий, чтобы расстроить последние остатки порядка в доме, снова и снова допрашивая прислугу о ночном происшествии, пришло известие от Лукара.
В наглости есть какая-то сила. Лаконичные записки в самом пошлом канцелярском стиле, которые получил каждый член семьи, гласили, что Лукар был бы счастлив, если бы они уделили ему немного внимания в три часа в кабинете Мэйрика в Галерее. Приглашение звучало, как ультиматум. К своему собственному удивлению и к полному изумлению прислуги, все они смиренно явились. Это было впечатляющее собрание. Все сидели и молча злились. Фрэнсис обвела взглядом комнату. Филлида с угрюмым восковым лицом и ввалившимися глазами куталась в меха. Годолфин, дрожавший от еле сдерживаемой ярости, вертел тростью так, будто собирался воспользоваться ею не по назначению. Дэвид, стоявший поодаль, рассеянно смотрел в сторону.
Мисс Дорсет с красными глазами сидела с немым укором. Наконец, Лукар, напыщенный и гордый сам собой, расположился за письменным столом Мэйрика. И мысль, всю последнюю неделю робким намеком блуждавшая где-то в подсознании, неожиданно стала четкой и ясной: больше никто никому по-настоящему не верит. Каждый в этой печальной компании, связанной родством или любовью и отрезанной от всех себе подобных пропастью скандала, хоть раз за последние дни тайно подозревал остальных в преступлении, которое не прощают в цивилизованном мире, в том последнем смертном грехе, к которому общество относится все еще серьезно.
Лукар с ухмылкой оглядел всех присутствующих. Эта насмешливая улыбка сошла ему с Рук только потому, что он быстро стер ее со своего лица, но все ее заметили и возмутились.
— Я
Они уставились на него, и он наслаждался всеобщим изумлением.
— Она придет, — заметил он. Дэвид вскипел.
— Что ты собираешься делать, Лукар? Признаться в убийстве?
Вопрос был задан намеренно оскорбительным тоном, и все получили большое удовольствие, наблюдая, как краска разливается по его лицу. Однако, он овладел собой и, прищурившись, посмотрел на Дэвида.
— Это вполне в твоем духе, — сказал он. — Рассмотрели меня, мистер Годолфин? Узнали?
Сарказм разбился о непроницаемое лицо Годолфина.
— Да, — сказал он. — Ты был погонщиком, слугой Роберта Мадригала. Очень бестолковым слугой.
Фрэнсис встала.
— Это глупо, — сказала она, и в наэлектризованной тишине ее голос прозвучал неожиданно властно. — Нет ничего хорошего в том, что мы все здесь сидим и препираемся. Что вы хотели сказать, мистер Лукар? Вы просили нас прийти, и вот мы все здесь. Кстати, мы все несколько удивлены вашей просьбой. И то, что мы все-таки пришли, говорит о том, что все мы на грани нервного истощения. А теперь, ради всего святого, будьте любезны, сообщите нам то, ради чего нас сюда пригласили.
Лукар повернулся к ней.
— Вы выбрали не совсем верный тон… — начал он.
— …моя гордая красавица, — с придыханием продолжил Дэвид.
Лукар с перекошенным от ярости лицом резко обернулся к нему.
— С меня хватит! Я достаточно натерпелся от тебя. Я довольно натерпелся от всех вас. Вы у меня в руках, и вы все это знаете. Но я хочу вам все точно и подробно растолковать, чтобы не было никаких недоразумений. Я жду только миссис Айвори.
— В таком случае нам лучше вернуться домой, — устало сказала Фрэнсис. Все происходящее казалось бредом больного воображения. — Спуститесь на землю, — сказала она. — Неужели вы действительно думаете, что бабушка придет сюда только потому, что вы ее пригласили? Разве вы не понимаете, это чудо, что мы сами пришли? Это все только потому, что мы все растеряны, мы сейчас готовы ухватиться за соломинку. Простите мою прямолинейность, но кто-то должен был все прямо сказать. Мне кажется, вы просто не в своем Уме от радости, что вас не арестовали. Нет никаких сомнений, бабушка не придет. Это дерзость, неслыханная дерзость.
Она замолчала. Лукар ухмыльнулся, а Дэвид подошел к ней.
— Успокойся, графиня, — пробормотал он и повернул ее лицом к двери.
В комнату входила Габриель. По коридору она шла, поддерживаемая Доротеей, но сейчас отпустила ее руку и гордо шла сама, как великая старая актриса, прибывшая получить главный приз фестиваля. Габриель была в трауре. Она выглядела несколько громоздкой в длинной, до колен, пелерине из черно-бурой лисы. На голове у нее была очаровательная старомодная вдовья шляпка с накрахмаленной гофрированной подкладкой и длинной черной вуалью, откинутой назад. Ее врожденное достоинство спасало положение, и даже Лукар на вершине своего триумфа явно почувствовал ее превосходство.
Она села в кресло, а Доротея, выглядевшая очень респектабельно и солидно в траурном костюме, встала сбоку.
Именно в этот момент ветер усилился, или, точнее, вся маленькая компания обратила на это внимание. Длинная парчовая штора за спиной Лукара стремительно взметнулась вверх как огромный призрак, влетевший сквозь узкую щель на самом верху высокого окна. Не успела мисс Дорсет вскочить и захлопнуть раму, как кипа тонких бумаг веером рассыпалась по всему полу. Филлида нервно вскрикнула.