Смерть в Голливуде (Происхождение зла)
Шрифт:
— Простите, что я не могу пригласить вас обоих внутрь, — сказал молодой человек. — Трое — слишком много для моего скромного жилища. Лучше расположимся снаружи. Хотите выпить? Бургундское? Виски? — Не дожидаясь ответа, Макгоуэн сложился вдвое и проскользнул внутрь. Через секунду послышалось позвякивание бутылок.
— Лаурел, почему они не изолируют бедного юношу? — прошептал Эллери. — Я имею в виду — в соответствующее учреждение?
— А на каком основании?
— Что же, по-вашему, его поведение нормально? — чуть не закричал изумленный Эллери.
— Понимаю вас, мистер Куин, — раздался веселый голос юного гиганта, появившегося в дверях своего жилища со стаканами в руках. В них плавали кубики льда. — Конечно, мистер Куин, на первый взгляд
— То есть основная масса — это мы? В иллюзорном мире, вы сказали? — Эллери залпом проглотил почти половину стакана. — Ну, а вы сами, конечно же, живете в мире подлинных ценностей?
— Давайте не будем заводиться, — устало сказала Лаурел. — Эллери, это его любимый конек. Если он сядет на него, то не слезет до вечера. А я вот хотела насчет записки…
— Я единственный человек в мире, который в состоянии здраво смотреть на вещи, — заявил молодой человек, растягиваясь вдоль настила и свесив ноги вниз. — Судите сами. Ну чем занимаетесь вы, обычные люди? Все живете в своих обычных домах, читаете свои обычные газеты, смотрите все то же самое обычное кино или телевизор, выходите на свои обычные прогулки, разъезжаете в своих обычных автомобилях. Неужели вы не видите, насколько иллюзорен такой образ жизни? Какой ценой дается ваша обычная повседневность? Что стоит за всей этой благополучной видимостью? Вы понимаете, о чем я говорю?
— Не совсем. Будьте добры, выразитесь яснее, — попросил Эллери, опрокидывая еще четверть стакана. Тут только он заметил, что пьет бургундское, которое терпеть не мог. Но сейчас ему было не до этого.
— Мы живем, — продолжал юный гигант, — в особое время, время кризиса болезни, в просторечии, именуемой цивилизацией или историей человечества. Вы вот погрязли в своих мелких преступлениях, убийствах и прочем. Все расследуете, расследуете… А того не видите, что человечество стоит на пороге самого массового убийства людей со времен Всемирного потопа. Атомная бомба — это еще цветочки! А вот уже созревает плодородная ягодка, по сравнению с которой ядерная цепная реакция — или черт знает что там еще происходит — звучит не громче хруста печенья! Одна современная штучка будет способна отравить всю воду на земном шаре. А нервно-паралитические газы? А бактериологическое оружие, от которого нет и не может быть защиты? И черт знает что еще… Вы что же думаете, человечество сумеет удержаться от соблазна попользоваться всем этим? Нет, мой друг, не сможет… Названия всех этих дьявольских изобретений и составят эпитафию на коллективной могиле человеческого рода. Стоит только кому-нибудь где-нибудь в какой-нибудь Югославии, Корее или Иране вдруг нажать кнопочку, и… — пшик! Все. Конец.
И все идет к тому, — Макгоуэн ткнул стаканом в сторону невидимого сквозь листву окружающего мира. — Города опустеют. Почва будет отравлена на сотни лет вперед. Домашние животные выродятся или одичают. Насекомые мутируют и невероятно размножатся. Будет начисто нарушено равновесие в природе. Разруха, эпидемии, миллионы гектаров, зараженных радиацией, да и атмосфера — тоже. Дороги придут в запустение, телефонная связь прервется, моторы заржавеют. Хранилища библиотек покроются плесенью. Разжиреет воронье и прочие пожиратели трупов… И густой лес покроет прекрасные аллеи Голливуда… что, может быть, само по себе не так уж и плохо. Вот что у вас впереди. Тридцать тысяч лет эволюции человека — псу под хвост. Рассеются как дым, за одно мгновение. Атомная цивилизация уничтожит сама себя. Но, естественно, кое-кто и спасется… я, например. Спрашивается — как же следует поступать в виду подобной перспективы? Очень просто. Вернуться туда, откуда мы пришли. Братья — на деревья! Железная логика, по-моему. И вот я здесь. Готов ко всему.
— Ну а теперь дайте мне взглянуть
— Чуть позже, — ответил Эллери и опрокинул остатки из стакана, слегка при этом поморщившись. — Логика-то железная. За кое-каким исключением.
— А именно? — снисходительно поинтересовался Макгоуэн. — Дайте, я еще вам налью.
— Спасибо, пока хватит. Ну, например, один момент, который заставляет меня сомневаться в ваших словах. — Эллери указал на сетку проводов, идущих во всех направлениях от крыши хижины.
— Для существа, разом перечеркнувшего тридцать тысяч лет эволюции человека, вы странно снисходительны к таким достижениям прогресса, как… — Эллери наклонился и заглянул в дверь домика, указывая рукой на линию электропередачи, идущую к крыше, — так вот, например — электрическое освещение, электроплитка, холодильник, прочие кухонные принадлежности… Я уж не говорю о… — Эллери указал на лабиринт труб и трубочек, — о водопроводе, снабженном, насколько я могу судить, микроионизатором и деинтоксикатором, ну и так далее. Все эти вещи разбивают в пух и прах ваши аргументы, Мак. Вы уж не сердитесь, но это так. На мой скромный взгляд единственное, что отличает ваш дом от дома вашего отчима, — так это меньшие размеры и приподнятый на тридцать ярдов над землей фундамент.
— Что вы, это все из чисто временных практических соображений, — пожал плечами гигант. — Я убежден, что мировая катастрофа может произойти в любой момент. Но я не могу наверное утверждать когда — может, не раньше следующего года. Просто я пользуюсь удобствами цивилизованного мира, пока они легкодоступны. Но вы видите, что у меня тут еще припасен револьвер 22-го калибра и пара ружей. Если мое охотничье снаряжение выйдет из строя или еще что-нибудь случится, то у меня есть еще большой лук, стрелы которого способны сразить наповал зазевавшегося оленя, которому посчастливится спастись во время всеобщей катастрофы. Я уже умею лазать по деревьям, как белка. И многое другое.
— Кстати, о деревьях, — вмешалась Лаурел. — Мак, не постараешься ли ты ограничиться своим собственным деревом? Я не страдаю излишней стыдливостью, но всякой девушке порой очень хочется побыть одной, вдали от посторонних глаз. Понимаете, Эллери, он…
— Макгоуэн, — обратился к их голому хозяину Эллери, оглядывая его с головы до ног, — скажите, зачем вам все это понадобилось?
— То есть как? Я же только что объяснил.
— Ваши объяснения остаются вашими объяснениями. А мне хотелось бы знать, что за спектакль на самом деле вы разыгрываете. И кто автор сценария? — Эллери поставил стакан и поднялся. Эффект неожиданности от вопроса был немного подпорчен тем обстоятельством, что он чуть не свалился вниз и неуклюже отскочил от края, позеленев от испуга. Но тут же упрямо закончил:
— Мак, мне уже немного знакомы голливудские нравы, и я научился относиться к ним с юмором.
— Хорошо смеется тот, кто смеется последним, — беззлобно пробурчал загорелый гигант. — И когда последним из человеческого рода окажусь я, то обещаю закатить вам шикарные похороны, если только удастся раздобыть все необходимое.
Эллери долго и пристально изучал его широкую спину, распластавшуюся на настиле. Она оставалась лениво расслабленной. Эллери недоуменно пожал плечами. Каждый раз в этом проклятом Голливуде происходит что-нибудь… несусветное. Но этот Обитатель Деревьев переплюнул всех. Эх, хорошо бы взять и покончить разом с этой историей!
Однако Эллери вспомнил, что до конца еще ой как далеко! — Он сунул руку в карман и многозначительно спросил:
— Лаурел, нам лучше удалиться?
— Если вы окружаете такой таинственностью тот самый клочок бумаги, который на моих глазах вытащили из матраса Хилла, то я был бы совсем не против узнать его содержание.
— Хорошо, Эллери, — сказала Лаурел с нервным смешком, — пусть узнает. Гроув на самом деле гораздо больше интересуется событиями иллюзорного мира, чем он хочет показать. Странно, но я доверяю ему. Так что же, будет мне наконец позволено взглянуть на записку?