Смерть в Кесарии
Шрифт:
– Ронен? Привет, это Натаниэль. Похоже, мне сегодня везет.
– Не могу сказать о себе того же, – обычным своим мрачным тоном ответил инспектор.
– А что так? Тебя ведь можно поздравить, ты уже старший инспектор, – вспомнил Натаниэль. Маркин, услышав это, сделал круглые глаза и широко развел руками.
– Вот, и Алекс просит передать тебе поздравления.
Инспектор Алон сменил гнев на милость.
– Так и быть, – сказал он. – Выкладывай, что тебе нужно?
– Я слышал, у вас сейчас завязались нормальные отношения с Москвой.
– Откуда
– Слушаю новости. В частности, «Галей ЦАХАЛ». Там сегодня сообщили о визите Моше Шахаля в Москву… Слушай, а почему ты так со мной разговариваешь? – спросил Натаниэль обиженным тоном. – Я ведь тоже тебе помогаю.
– Скорее, мешаешь.
– Ты неблагодарный тип, Ронен. А Габи?
– А что – Габи? Мы бы его и так взяли.
– Ох, боюсь.
– И потом – что толку? Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что все концы оборваны… Ладно, это я просто ворчу, – сказал Алон. – Ты же знаешь мои привычки. Ты, например, в плохом настроении философствуешь. А я рычу на друзей. Что там у тебя, говори.
– Запроси у своих московских коллег сведения о Шмуэле Бройдере. Только… – Натаниэль немного помолчал. – Только одновременно отправь им портрет этого деятеля. А лучше – вообще не называй в запросе его имени. Просто переправь в Москву фото и поинтересуйся, не проходил ли у них оригинал в недавние времена по какому-нибудь делу. У меня есть серьезные подозрения, что в Израиле его внешность очень изменилась. Договорились?
Алон хмыкнул в трубку.
– Договорились, – сказал он. – Посмотрим. Подробностей, конечно, не будет.
– Почему? Будут. Но не сейчас.
– У тебя все?
– Все.
– Не буду задавать вопросов, я, кажется, понял. Бай.
– Что дальше? – спросил Маркин, когда Розовски положил трубку.
– Подождем, – ответил Натаниэль. – Подождем результатов.
9
Сарра Розовски была весьма недовольна поведением своего сына. Однако, поскольку ее недовольство являлось постоянным фактором на протяжении последних пятнадцати лет, Натаниэль не особо обращал на это внимание. К тому же, уезжая из дома часто и подолгу (пол-страны родственников, и все зовут в гости), Сарра свои воспитательные пятиминутки регулярно проводила по телефону. Сложившийся многолетний ритуал требовал от Натаниэля минут сорок выслушивать мнение матери о его нынешней работе, нынешнем положении и особенно – нынешних клиентах. Он мог в это время заниматься своими делами – достаточно был лишь изредка подтверждающе хмыкать в телефонную трубку.
– Разве это евреи? – вопрошала Сарра. – Это даже не гои. Это просто бандиты. А ты с ними возишься. Ты им помогаешь. Скоро ты станешь таким же бандитом, и тебя посадят. Посмотри на себя! Ты уже больше похож на американского гангстера, чем на мальчика из хорошей еврейской семьи!
Натаниэль украдкой посмотрел в зеркало. Видимо, у его мамы было весьма своеобразное представление об
– Я с ними не вожусь. Я работаю. И получаю от них деньги.
– Деньги? Ты хочешь сказать – гроши.
– Гроши, – соглашался Розовски. – Но живем мы только на них.
– Мы живем на мою компенсацию от немцев! И на мою пенсию.
– Если я справлюсь с новым делом, – сказал Розовски, – мы неплохо заработаем.
– Ты говоришь это в сотый раз. Ты говоришь это с того дня, как ушел из полиции. Почему у тебя все не как у людей, Натан?
Розовски промычал что-то неопределенное.
Бесконечная дискуссия была прервана звонком в дверь.
– Извини, мама, ко мне пришли, – быстро сказал он. – Потом перезвоню.
Он положил трубку и открыл дверь:
– Ронен? Что случилось?
Инспектор Алон выглядел несколько озабоченным.
– Может быть, позволишь войти?
– Конечно, входи, – Розовски отступил на шаг. – Входи, рад, что ты пришел.
– Я не уверен, – сказал инспектор.
– В чем?
– В том, что ты рад, – он вошел в салон, осмотрелся. – Ты один?
– Один, а что?
– Нет, ничего, – инспектор подошел к креслу, сел. Розовски сел напротив.
Алон молчал, глядя на Натаниэля со странным выражением.
– Ну? – нетерпеливо сказал Розовски. – Что случилось?
Ронен раскрыл папку, которую держал в руках, и положил на журнальный столик ксерокопию какого-то документа.
– Что у тебя есть на этого типа? – спросил он. Розовски заметил, что инспектор не говорит «Шмуэль Бройдер».
– Почти ничего. Кроме показаний Габи. Есть, конечно, общие подозрения. Но я сейчас не смог бы их сформулировать. Лучше ты скажи – что ответили из Москвы.
Инспектор протянул ему письмо.
– Я получил это сегодня. Читай.
Натаниэль прочел:
«На ваш запрос сообщаем, что человек портрет которого вы прислали, Александр Ведерников, разыскивается органами МВД России, как опасный преступник. В марте 1990 года он с женой выехал по туристической визе в Израиль, но назад в Россию не возвращался. После запроса консульства, Управление полиции округа Яркон в Тель-Авиве сообщило, что Ведерников и его жена погибли в автокатастрофе 14 июля 1990 года.»
– Они передали нам кое-какие подробности биографии господина Ведерникова, – добавил инспектор после того, как Натаниэль дочитал текст. Этот молодчик – достаточно неприятная фигура.
– А точнее?
– Он подозревается в совершении тяжких преступлений, в том числе, нескольких убийств. Правда, все преступления совершены не на территории Израиля. И, кроме того, почти доказана его причастность к серии ограблений пунктов обмена валюты – в Москве и некоторых других городах, – инспектор Алон развел руками. – Прямо, как в фильмах о чикагских гангстерах 20-х годов. Дилинджер и прочие. Грабили среди бела дня, было немало жертв.