Смерть в конверте
Шрифт:
Взгляд Рэндела стал одновременно восхищенным и уважительным.
— Но объясните мне, как бы вы отвлекли внимание человека, которого собираетесь отравить?
Мисс Силвер перевернула вязанье и приложила ладонь к рукаву, чтобы прикинуть длину.
— Например, сказать, что в саду бегает какая-то странная собака. Конечно, цианистый калий следует предварительно растворить в маленьком пузырьке, который легко спрятать с кармане или сумочке.
— Да, вижу, у вас все продумано до мелочей. Как повезло обществу, что вы не тратите свои способности на совершение преступлений! — Заметив укоризненный взгляд своей бывшей воспитательницы, констебль
— Да, она отсутствовала довольно продолжительное время.
— А вы видели, как она вернулась?
— Да.
— Что-нибудь в ней изменилось или нет?
— Интересно, что вы об этом спросили. Да, она возвратилась несколько возбужденная, со следами недавних слез, которые старалась запудрить. Конечно, вполне возможно, что полковник просто сообщил ей о намерении развестись, как уже было с сестрой и мистером Бартоном. Если он не подозревал Метти в написании анонимок, то понятно, что ему захотелось поделиться со своей давней приятельницей.
Рэнделу не понравились столь далеко идущие выводы.
— Знаете, вы строите из предположений карточные домики, очень складные, надо отдать вам должное, но, построив один, немедленно его разрушаете. Однако, будучи прямым человеком, не побоюсь признаться, что отдам все ваши гениальные предположения за малую толику настоящих доказательств. Пока что только на Сциллу Рептон существуют хоть какие-то улики. Самое важное — у нее был мотив к преступлению. Даже если эта женщина знала, что Рептон изменил завещание, — а она вполне могла и не знать, что это уже произошло, — все равно от его смерти для нее была только польза: деньги по завещанию, спасенная репутация, надежда выйти замуж за Эрла. Кроме того, миссис Рептон знала о наличии цианистого калия в сарае садовника и имела к нему доступ. Мало того, женщина серьезно поссорилась с мужем меньше чем за час до его смерти, притом вполне могла подсыпать яд в графин как во время этой ссоры, так и до нее. Заметьте, их разговор закончился словами, брошенными выходящей из кабинета Сциллой, теми, которые слышала Флори: «Для меня ты лучше мертвый, чем живой». Все вместе складывается в серьезное обвинение.
— Несомненно, — подтвердила мисс Силвер, — но оно не вяжется с анонимными письмами и смертью Конни Брук.
Констебль предпочел пропустить ехидное замечание мимо ушей и продолжил:
— Давайте теперь вернемся к Метти Эклс. Ваше последнее замечание по ее поводу сводилось к тому, что, раз она не писала анонимок и Рептон не имел против нее никаких подозрений, значит, ее возбуждение происходило из-за того, что он сообщил о предполагаемом разводе. Вам не кажется, что такое ваше убеждение не в малой мере поддерживается тем, что Метти мгновенно и недвусмысленно обвинила Сциллу в убийстве мужа? Но такое обвинение могла породить и уверенность мисс Эклс в том, что полковник, доведенный до отчаяния изменой жены, покончил жизнь самоубийством. С моей точки зрения, вполне убедительное объяснение ее поведения.
— А что говорит о разговоре с Роджером сама Метти Эклс?
— Ничего, что бы прояснило ситуацию. Она рассказала, что отнесла ему чай, а он сидел за столом и выглядел «как обычно». Утверждает, что не задерживалась в кабинете, а поднялась в комнату мисс Мегги и привела себя в порядок, прежде чем вернуться к гостям. Конечно, я могу нажать на нее и спросить прямо, говорил ли Роджер Рептон о своей жене.
Прежде чем ответить, мисс Силвер ненадолго задумалась.
— Как вы правильно отметили, подозрения — это не доказательства, но я верю, что существует доказательство вины человека, совершившего, по крайней мере, два убийства, причем искать их надо именно в этом случае, только, может быть, копать глубже, чем предполагалось сначала. Я абсолютно уверена, что вопрос об анонимных письмах здесь основной. Поэтому мне хотелось бы вернуться к письмам, полученным Дорис Пелл, той, которая утонула в пруду поместья. Она жила с тетей, бывшей горничной миссис Грей, местной портнихой. Полагаю, тетю допрашивали?
— Конечно, с ней беседовал Крисп. Девушка получила не одно письмо, но тетя показала только последнее. Обыкновенная грязь, полная необоснованных обвинений в аморальном поведении.
— И что же мисс Пелл сообщила инспектору?
— Ничего, только плакала и приговаривала, что за добрая девочка Дорис и что никто про нее и ее семью раньше дурного слова не сказал. Они католики, очень религиозные, потому-то Дорис и не смогла перенести позора.
Мисс Силвер аккуратно закрывала петли. Покончив с последней, она взглянула на старшего констебля и спросила:
— Рэндел, вы не будете возражать, если я сама побеседую с мисс Пелл?
Глава 30
Мисс Пелл жила через три дома от почты. Ее дом был слишком велик для одного человека, и женщина подумывала, не взять ли ей постояльца. Однако предъявляемые ею требования казались явно завышенными. Мужчины вовсе не принимались в расчет, женщина должна быть не настолько молода, чтобы возникли хоть малейшие сомнения в ее легкомысленности, но и не столь стара, чтобы появились мысли о необходимости обслуживания или ухода, что, как объясняла хозяйка, является обязанностью по отношению к родственникам, — Боже упаси, она от своих обязанностей не отказывается, — но не имеет ни малейшего намерения утруждаться ради посторонних. Таким образом, комната Дорис до сих пор оставалась незанятой.
Дома здесь имели общие боковые стены, так что мисс Пелл могла не бояться одиночества. Если постучать в правую стену, то миссис Ренник стучала в ответ и спрашивала, что надо. Из-за левой стены отвечал молодой мистер Мастерс. Конечно, каждому плюсу соответствует свой минус. Например, миссис Ренник постоянно ругалась с падчерицей, переходя при этом из комнаты в комнату, так что укрыться от их голосов было негде. И хотя малыш Мастерсов очень мил, но все равно временами плачет. Но, философски замечала мисс Пелл, если сидишь и шьешь все дни напролет, то бывает интересно послушать, что происходит у соседей.
Констебль не возражал, и мисс Силвер нанесла свой визит около половины четвертого. Мисс Пелл провела ее по узкому темноватому коридору, на одном конце которого находилась лестница наверх, на другом — полуоткрытая дверь. В доме было очень чисто, но стоял специфический запах, неотделимый от профессии хозяйки. Комната, куда мисс Пелл провела свою посетительницу, удивляла огромным эркером, который, казалось, невозможно открыть.
Сама хозяйка оказалась женщиной лет пятидесяти, с острыми чертами худого бледного лица, покрасневшими глазами и редкими волосами с проседью, которые были стянуты в тугой пучок на затылке. Она сразу же обрушила на посетительницу град слов: