Смерть в «Ла Фениче»
Шрифт:
— «Фраголино», — объявила она из-за его спины и подала ему стакан, ухитрившись пролить всего каплю, и ту на пол, а не ему на брюки. — Дашь глоточек? Мама не хотела открывать. Сказала, что тогда останется только одна бутылка, а я сказала, папа так устал! — И, не дожидаясь его согласия, взяла стакан и сделала глоток. — Папочка, как так получается, что вино пахнет клубникой?
Как так получается, что когда дети любят тебя, ты знаешь ответы на все вопросы, а когда они злятся, ты болван болваном?
— Это такой виноград.
— Ага. Математику, — ответила она с таким энтузиазмом, что он даже смутился. Что ж, этот ребенок легко объясняет ему его банковский баланс за каждые три месяца, а в мае уже попытался заполнить за него налоговую декларацию.
— А что вы проходите? — спросил он с наигранным интересом.
— Ой, папочка, ты все равно не поймешь, — и тут же со скоростью молнии: — Пап, а когда ты мне купишь ноутбук?
— Когда в лотерею выиграю.
У него имелись основания подозревать, что тесть собирается подарить ей портативный компьютер на Рождество, и его несколько раздражал сам факт того, что данный факт его раздражает.
— Ну, папочка, ты всегда так говоришь! — Она уселась напротив него, закинула ноги на тот же столик и уперлась своими узенькими подошвами в его подошвы. — У Марии Ринальди есть ноутбук, и у Фабрицио есть, а я никогда не смогу учиться — ну, в смысле, прилично учиться, — пока и у меня его не будет.
— А по-моему, тебе вполне хватает карандаша!
— Хватает, только работать придется лет сто!
— А может быть, лучше тренировать собственные мозги, чем перекладывать всю работу на машину?
— Это глупо, папочка. Мозги ведь не мышцы. Мы проходили по биологии. Кстати, сам-то ты не идешь через весь город, когда тебе нужно что-то узнать, а звонишь по телефону.
Вместо ответа он пихнул ее пятки своими.
— Ведь я права, папочка?
— Ну а что ты собираешься делать в освободившееся время?
— Решать более сложные задачи. Честное слово, папочка. Он просто все это делает быстрее. Эта машина просто-напросто складывает и вычитает в миллион раз быстрее, чем мы.
— Ты случайно не в курсе, сколько такая штука может стоить?
— В курсе. Маленькая «Тосиба», как я хочу, стоит два миллиона.
К счастью, вошла Паола, иначе он наверняка сообщил бы Кьяре, какова вероятность получить такой компьютер в подарок от отца. А поскольку в ответ дочь наверняка вспомнила бы дедушку, то приход Паолы явился облегчением вдвойне. Она принесла бутылку «Фраголино» и второй стакан. В это время щебечущие голоса в телевизоре наконец затихли, и послышались звуки вступления к третьему действию.
Паола поставила на столик бутылку и села на подлокотник дивана, поближе к нему. На экране поднялся занавес, обнажив убогую каморку. Было невозможно узнать Флавию Петрелли, женщину, которую он видел
— Хороша, — отметила Паола.
Брунетти шикнул на нее. Они продолжали смотреть молча.
— Придурок, — отпустила Кьяра в адрес Альфреда, вбежавшего в каморку и заключившего умирающую в объятия.
— Шшш, — зашипели на нее оба родителя. Девочка снова погрузилась в свою цифирь, пробормотав на вдохе «сс-скотина», — достаточно, впрочем, громко, чтобы родители слышали.
Брунетти видел, как от счастья встречи с любимым меняется лицо Петрелли, как ее озаряет неподдельное ликование. Вот они вместе мечтают о будущем, которого у них нет, и ее голос тоже меняется, вновь обретая силу и чистоту. Радость ставит ее на ноги, она простирает руки к небу.
— Я чувствую, что снова родилась! — восклицает она, вслед за чем, в согласии с либретто, теряет сознание и умирает.
— Все равно он скотина и ничтожество! — настаивает Кьяра под скорбные сетования Альфреда и гром аплодисментов. — Даже если бы она не умерла, на что бы они жили? Или предполагается, что она вернется к своему прежнему занятию?
Брунетти совсем не хотелось услышать, как именно его дочь представляет себе это самое занятие. Высказавшись, Кьяра принялась строчить какие-то цифры внизу листка, а потом, сунув листок в учебник, с треском его захлопнула.
— Я даже не представляла, какая она замечательная, — с уважением проговорила Паола, проигнорировав заявление дочери. — Что она за человек?
В этом вся Паола. Не важно, что певица, возможно, причастна к убийству — это не повод заинтересоваться, что она за человек. А вот когда своими глазами увидишь ее на сцене…
— Да просто певица, — ответил он уклончиво.
— Понятно, а Рейган был просто актер, — парировала Паола. — Какая она?
— Очень самоуверенная, боится лишиться детей и предпочитает носить коричневое.
— Давайте ужинать, — перебила Кьяра. — Умираю от голода!
— Тогда пойди накрой на стол, а мы придем через минуту.
Кьяра с демонстративной неохотой поднялась с кресла и поплелась на кухню, сделав напоследок заявление:
— Теперь, конечно, ты вытянешь из папочки, какая она на самом деле, а я, как всегда, прослушаю самое интересное.
Главнейшим несчастьем Кьяриной жизни была полная невозможность вытянуть из отца сведения, конвертируемые в реальный капитал — популярность общешкольного масштаба.