Смерть в пурпурном краю
Шрифт:
Конечно, все в жизни функционально. Но есть здесь нечто подобное тому, как мы поступаем с цыплятами. Ускоренными методами растим их до оптимального веса, чтобы за восемь недель подготовить для вертела. И особенно безнадежно и комично выглядит ситуация, когда благодарная молодежь объявляет: «Нет, не хотим терять в университете четыре года, лучше кончить за два года и девять месяцев и сразу зарабатывать на жизнь!»
Образование и воспитание должны быть отделены от необходимости зарабатывать на жизнь, тогда они не будут инструментом, конвейером. Воспитание требует размышления, созерцания, вдумчивого и целенаправленного изучения произведений, где звучат наиболее часто и настойчиво повторяющиеся вопросы: зачем?
Отыскав административное здание, оставив машину на стоянке, я зашел и у стойки справочного бюро спросил седовласую даму, могу ли встретиться с Джоном Уэббом. Вопрос вызвал растерянность, она в замешательстве сказала, что Джон Уэбб – это профессор с кафедры гуманитарных наук. Мне нужен именно он? Может, я хочу видеть другого Джона Уэбба? У них есть и студент с таким именем, хотя они не родственники. Наконец ей пришлось признаться, что доктора Уэбба нет на работе.
– И как долго его не будет?
– Не могу сказать, к сожалению.
– А кто может знать, когда он появится?
– Я действительно не в курсе. Может, вам помогут на кафедре?
– У меня личное дело.
– М-м... тогда его сестра... она, наверно, знает.
– Как ее найти?
Порывшись в картотеке, она сообщила: блок номер семь. Квартал преподавателей вон там, напротив большой стоянки. Там есть таблички с фамилиями. Это третий дом в глубине сзади.
Я нашел его без труда. В каждом блоке было десять – двенадцать коттеджей со своей калиткой, расположенных по возможности укромнее, с бытовыми службами в центре. При строительстве были использованы плиты, кирпич, низкие стенки, дворики, крытые тротуары. Найдя калитку с цифрой "З" и толкнув ее, я прошел к дверям. При нажатии кнопки не услышал звонка и уже собирался стучать, когда дверь открылась и выглянула молодая женщина в клетчатой рубашке до Колен.
– Пожалуйста!
– Я ищу профессора Уэбба. Меня зовут Макги.
– Могу сказать вам то же самое, что уже сказала всем другим. И заведующему кафедрой тоже. Не имею представления, где мой брат.
Она собралась закрыть дверь, но я просунул ногу. Посмотрев вниз, она холодно произнесла:
– Разрешите?
– Не разрешу. Мне нужно поговорить с вами.
– Нам совершенно не о чем говорить.
– Что, если дело обстоит не так, как кажется?
– Что вы хотите этим сказать?
– Что, если он не уезжал с нею? Что, если это только должно так выглядеть?
– А вы здесь при чем, мистер Макги?
– Я единственный с абсолютной точностью знаю, что Моны нет с вашим братом. Все остальные, похоже, уверены в обратном.
Поколебавшись, она распахнула дверь:
– Тогда заходите.
Мы прошли в гостиную. Окна были закрыты шторами из тяжелой, плотной ткани. На просторном столе возле настольной лампы разложены стопки книг, блокноты, картотека. Из большого проигрывателя звучала негромкая музыка – казалось, кучка разозленных музыкантов настраивала инструменты, не в силах договориться, что играть. Выключив проигрыватель и подойдя к окну, она рывком раздвинула шторы, а потом погасила лампу на столе.
Я разглядывал женщину, легкие движения ее ног, обутых в поношенные мокасины из оленьей кожи. Вся она двигалась резко, энергично, так что клетчатая рубашка натягивалась
– Кофе? – спросила она.
– Благодарю. Без молока, пожалуйста.
Она сходила на кухню за чашкой с блюдцем, налила мне и, захватив свою чашку, села на угол большого дивана, поджав под себя ноги и натянув короткий подол рубашки на белые колени. Я сел в противоположном углу, облокотись о цветную подушку.
– Вам удалось удивить меня, мистер Макги. Попробуйте продолжить в том же духе. Мне, правда, непонятна ваша роль в этой истории.
– Миссис Йомен связалась со мной через одну знакомую. Надеялась с моей помощью кое-что решить. Вчера в полдень я прилетел из Флориды. Мы побеседовали о ее проблеме – она хотела получить от мужа свободу. И хотела денег. И еще хотела выйти за вашего брата.
– И вы нанялись все это уладить? Вы адвокат?
– Нет. Я узнал, в чем дело, только здесь, после встречи. И мне не очень хотелось выполнять такое поручение.
– Значит, она удовлетворилась половинчатым решением?
– Нет. Поверьте, она вовсе не собиралась уезжать с вашим братом, во всяком случае, не раньше, чем все решится... по-человечески. И с финансами тоже.
– Мистер Макги, если вы всерьез поверили басням Моны, значит, вы такой же сумасшедший, как мой брат. Уж он-то оказался полным идиотом.
– Потому что уехал?
– Здесь он сжег все мосты. Просто немыслимо вести себя, как он, и еще рассчитывать, что его примут назад, когда кончится его сумасбродное приключение. Если б он был общим любимцем и угодником, может, удалось бы замять скандал. Но Джон не является ни тем, ни другим. Его не простят, в первую очередь, потому, что вся история такая... отвратительная и вульгарная.
– В каком отношении?
– Вам еще нужно объяснять? Молодой профессор, легкомысленный мечтатель, знакомится со зрелой, пресыщенной женой пожилого владельца ранчо. Начинается романтичное приключение. Это еще мягко говоря. Конечно, он объяснил это по-другому – истинная, настоящая любовь. Так они вынуждены были говорить, наверно, чтобы сохранить хоть каплю самоуважения. Но это просто обычная, отвратительная плотская связь. Джон еще в жизни не встречал таких женщин. Она его соблазнила и совратила. Верите ли, он такой впечатлительный, разве здесь была любовь? С такой примитивной кобылой? Как может благородный человек полюбить животное? Она его охмурила тем, что у нее под юбкой. Извините за грубость.
– Всякое случается.
Она возмущенно подняла плечи:
– Случается с женщинами вроде нее, но не с такими мужчинами, как Джон. Нужно лишиться рассудка, чтобы такой человек, как мои брат, своими руками разрушил все ради... примитивной, напыщенной шлюхи.
– Может, она здесь ни при чем?
– Мистер Макги, все мечты брата, все его усилия пошли прахом. Может, сумеет зарабатывать на жизнь в какой-нибудь коммерческой школе или издательстве, но с карьерой все кончено. А он ведь талантливый, способный. И так все пустить на ветер. Он даже не хотел понять, что делает глупости. Я его изо всех сил предостерегала. Раньше мы никогда не ссорились. А теперь он меня вообще не слышал. Мои чувства для него ничего не стоили. То, что я гордилась им, верила в него, не стоило и ломаного гроша. Боже мой, я же читала, сколько мужчин сбивали с пути, но мне и в голову не могло прийти, что это случится с ним! Ведь это... совершенно невозможно! Дурацкая сексуальная судорога и расслабленность потом, и из-за этого испортить всю жизнь! Никогда, никогда не пойму!