Смерть в Сингапуре [сборник]
Шрифт:
— Сортир, — пояснил Падильо. — Давайте присядем, — мы расположились за столом. — Что ты куришь?
— «Пал молз», — ответил я.
— Мои кончились еще вчера. Хотите выпить?
— Пожалуй, да.
— Марта, — позвал Падильо.
Наша проводница уже сняла кожаное зеленое пальто, оставшись в юбке и цветастой блузе. Последняя не скрывала достоинств фигуры девушки. Она принесла бутылку «Столичной». Разлила водку в стаканы для воды.
Мы выпили. Без тоста.
— Уитерби, — напомнил Падильо. — Что случилось?
— Мы сидели в моем номере, в «Хилтоне». Он постучал в дверь,
Губы Падильо превратились в узкую полоску, пальцы барабанили по столу.
— О, Господи.
Я снова налил себе водки. Спросил:
— Что привело нас в Восточный Берлин?
— Среди моих начальников нашелся один умник. Решил обменять меня на пару изменников из УНБ. Хотя задание я получил другое: вывезти их из Восточного Берлина в Западный. Приказа никто не отменял, так что я намеревался его выполнить. Уитерби мне помогал. Теперь, после его смерти, придется отказаться от первоначального замысла.
— Сколько тебе нужно людей? — поинтересовался Куки.
— Четверо.
— Уитерби, Мак, ты… Получается только трое.
— Должен подойти еще один парень, Макс.
— Со мной будет аккурат четверо, — гнул свое Куки.
— Ты нарываешься на неприятности, Кук.
Куки улыбнулся:
— А куда мне деваться? Едва ли мы сможем вернуться через КПП «Чарли». Когда мы вышли из кафе, к нашим ногам из большого черного автомобиля выбросили покойника. Насколько мне известно, он работал в твоей конторе. За нами следили, и мне пришлось прострелить шины другого черного автомобиля. Так что, как говаривают наши русские друзья, семь бед — один ответ.
— Куки ловко управляется с оружием, — вставил я. — Покажи ему.
Падильо задумчиво посмотрел на Куки:
— Валяй, Кук.
Куки встал:
— Посчитай мне, Мак.
Вновь я начал считать тысячами.
Куки опустил плечо, крутанул бедром и, револьвер оказался в его руке.
— Здорово у тебя получается, — признал Падильо. — Что у тебя за кобура? Бернс-Мартин?
Куки кивнул и убрал револьвер.
— То, что я задумал, нужно делать на трезвую голову, — продолжил Падильо. — Или почти трезвую. Для тебя это трудно.
— Трудно, — кивнул Куки, — но я выдержу.
— Ты еще не знаешь, что от тебя потребуется.
— Послушай, или ты берешь меня в команду или нет. Я понял, что тебе нужны люди, и вызвался добровольцем. А теперь ты, похоже, пытаешься указать мне на дверь.
— Я лишь хочу дать понять, что ты не сможешь передумать в последнюю минуту, придя к выводу, что связался с дурной компанией. И если что-то произойдет и наша операция плохо кончится, помни, пожалуйста, что тебя никто не тянул за уши. Я никак не возьму в толк, зачем тебе это надо. Или тебя уговорил Мак?
— Никто меня не уговаривал. Я подумал, что у тебя неприятности и тебе, возможно, нужна помощь.
— Я знавал многих парней, у которых возникали такого рода неприятности, но лишь считанным я вызвался бы помочь, рискуя получить за это пулю. Я не вхожу в число твоих близких друзей, Кук. Да и Мак, если что-то не изменилось в последнее время, тоже.
Я махнул рукой.
— Скажи ему, что ты задумал, Майк. Может, он и откажется.
Падильо
— После того, как я ему скажу, обратного хода не будет. Так как, Куки?
— Я уже все сказал, — на его губах мелькнула улыбка. — Считай меня добровольцем.
— Ладно, — подвел черту Падильо. — Ты в нашей команде.
— И еще, — я повернулся к Падильо. — Я опять столкнулся с нашим толстобрюхим приятелем, Маасом. Он заявил, что приезжал в Бонн ради того, чтобы продать тебе подробности обмена этих изменников йз УНБ.
— Он рассказал много интересного?
— Более чем достаточно. К тому же он может вывести нас из Восточного Берлина. Знает тоннель под Стеной. За это он желает получить пять тысяч долларов. Поэтому, собственно, Куки и оказался со мной. Привез мне пять тысяч из Бонна.
— Ты знаешь, как связаться с ним?
— Он оставил телефонный номер. Но, раз он знает об этом обмене, сколько еще людей в курсе событий… А как ты разгадал этот ребус?
Падильо закурил новую сигарету.
— Слишком уж они улыбались, поручая мне это дело. Речь, мол, идет о пустячке. «Почему бы тебе не заглянуть в Восточный Берлин и не подобрать этих двоих, от которых уже устали русские?» Это не мой профиль, поэтому я начал наводить справки через Уитерби и его коллег. Они споро выяснили, что оппозиция ожидает пополнения своего зоопарка: тайного агента, существование которого отрицают Штаты. И все стало на свои места: парочку из УНБ задумали обменять на меня.
— Маас назвал тебя амортизированным агентом. Они могут списать тебя, не понеся никакого ущерба.
Падильо кивнул.
— После Пауэрса [41] в пасть Советам не попадало ни одного лакомого куска. А тут они смогут устроить полномасштабный показательный процесс, разоблачающий происки империалистов. Наши ребята хотели без лишнего шума вернуть эту пару засранцев, вот они и предложили меня, не самую крупную рыбу, но активно действующего агента.
Падильо рассказал нам, что попал в Восточный Берлин по чужому паспорту, после того, как прилетел из Франкфурта в Гамбург, а оттуда в Темпельхоф. Я доложил о встречах с лейтенантом Венцелем и Маасом, о визите в салун Бурмсера и Хэтчера, разговорах с Биллом-Вильгельмом, Маасом, Уитерби. Во рту у меня пересохло, начал урчать живот.
41
Летчик самолета-шпиона, сбитого над территорией СССР.
— Я проголодался, — правильно истолковал я причину такого поведения моего организма.
Марта поднялась с табуретки.
— Я что-нибудь приготовлю. Придется обойтись консервами, — она отошла к плите и начала открывать банки.
— Не слишком она разговорчива, — отметил я.
— Думаю, ей сейчас не до разговоров, — ответил Падильо. — С Уитерби ее связывала не только работа, — он быстро встал и подошел к ней.
Что-то начал ей говорить, но так тихо, что до нас не долетало ни слова. В ответ на его слова девушка решительно покачала головой. Падильо похлопал ее по плечу и вернулся к нам.