Смерть Валленштейна

Шиллер Фридрих Иоганн Кристоф

Бутлер

Не надо слов. Все разъяснится вскоре. Клянусь! Я добрым ангелом его Не буду впредь! Доверьтесь мне!.. Прощайте!

(Уходит.)

Слуга

(подавая письмо)

Тот, кто принес письмо, исчез мгновенно… Светлейший вам прислал свою карету.

(Уходит.)

Октавио

(читает)

«Немедля в путь! Ваш верный Изолани». О, если

б я был далеко отсюда!.. У пристани — пойти с ладьей ко дну? Прочь! Прочь отсюда! Здесь небезопасно. Но что же это сын мой не идет?

Явление седьмое

Пикколомини, отец и сын.

Макс входит до крайности взволнованный, пошатываясь, с блуждающим взором; он, кажется, не замечает отца, который с жалостью смотрит на него, стоя в отдалении. Пройдя большими шагами комнату и остановившись, он бросается на стул и устремляет вперед неподвижный взгляд.

Октавио

(подойдя к нему)

Я еду, сын мой.

(Не получив ответа, хватает его за руку.)

Слышишь, Макс? Прощай!

Макс

Прощай!

Октавио

А ты за мною следом?

Макс

(не глядя на него)

Я? Нет, ни за что, — крива твоя дорога.

Октавио, отшатнувшись, выпускает его руку.

О, если б ты был искренен и прям, То все дела пошли б теперь иначе! Он не решился б на ужасный шаг, От честных бы людей не удалился И не попал в тенета подлецов. Скажи, зачем столь тайно и коварно, Как вор, за ним повсюду крался ты? О, лживость! Вот на свете корень бед! Зловредная, ты погубила нас! Лишь правда нас могла бы всех спасти, Опора мирозданья. Нет, отец, Я не могу тебя простить, нет, нет! Пусть герцог обманул меня жестоко, Но ты едва ли лучше поступил.

Октавио

Прощаю все страданью твоему.

Макс

(встает и смотрит на него с сомнением)

Отец! Отец! И на такой поступок Ты мог его умышленно толкнуть? Тебя его падение возвысит. Как тяжела мне эта мысль!

Октавио

О, боже!

Макс

Беда, беда! Я стал совсем другим. Как в душу мне закралось подозренье? Конец надеждам, вере в жизнь, в людей — Все ложь, пред чем я так благоговел! Нет! Нет! Не все! На свете есть она, Правдивая и чистая, как небо. Вокруг — все лицемерье и обман, Кровь, яд, измена, клятвопреступленье, И только наша чистая любовь — Одна неоскверненная обитель.

Октавио

Макс! Лучше нам сейчас уехать вместе.

Макс

Как!

Не простившись с нею навсегда?.. Нет, ни за что!

Октавио

Избавь себя, мой сын, От горьких мук разлуки неизбежной! Поедем, Макс!

(Хочет его увести.)

Макс

О, ради бога, нет!

Октавио

(настойчиво)

Я, как отец, приказываю ехать.

Макс

Бесчеловечно это. Остаюсь.

Октавио

Приказываю именем монарха!

Макс

Повелевать не властен он сердцам! Ты у меня последнее отнять Решил — ее любовь и состраданье? Зачем бежать я должен от нее, — Как трус презренный, скрыться и позволить Свершиться неизбежности суровой? Жестоко это и неблагородно! О, пусть она мои мученья видит, Растерзанной души услышит вопль И слезы проливает обо мне… В жестоком мире — ангел чистоты! Отчаянье и смертную тоску Она одна в моей душе уймет Проникновенной скорбью состраданья.

Октавио

Ты от нее не оторвешься, Макс! О, поспеши за мной, спасая честь!

Макс

Ты попусту не трать свои слова, Я зову сердца смело доверяю.

Октавио

(вне себя, с трепетом)

Макс! Макс! Меня постигнет страшный жребий, Коль ты… мой сын родной… страшусь подумать!.. Изменнику предавшись, заклеймишь Наш безупречный род пятном позора. Ах, с ужасом тогда увидит мир Наш поединок мерзкий, шпагу сына, С которой каплет кровь его отца.

Макс

О, если б верил больше ты в людей, Твои поступки были бы иные. Проклятые сомненья, недоверье! Кто их допустит, жизнь лишит опоры: Все шатко там, где твердой веры нет.

Октавио

Но пусть я сердцу твоему доверюсь, Всегда ты сможешь следовать ему?

Макс

Ты заглушить не смог его велений, И Валленштейну их не превозмочь.

Октавио

Мой Макс, тебя я больше не увижу!

Макс

Бесчестья на тебя не навлеку.

Октавио

Я к Галласу отправлюсь, паппенгеймцы С тобою остаются, лотарингцам, Тосканцам, тифенбаховцам велел я Отход твой прикрывать. Верны присяге И преданы тебе, они погибнут, Но не изменят чести и вождю.